секунд на все про все, и если не труп, то извивается на земле и больше не пристает. Но где же такой найдешь…
— Такого добра повсюду полно, — без тени эмоций, без намека на жизнь в голосе неожиданно произнесла Няша.
Сильно обрадовавшись тому, что все же добился от девушки хоть какого-то ответа, Рокки, скрывая довольные нотки, пытавшиеся прорваться в словах, попробовал уточнить:
— Где это повсюду? Я никакого яда нигде не видел.
— Видел, — тем же тоном заявила девушка. — Ты не раз его видел, просто ты совсем слепой, ты же самые очевидные вещи не замечаешь.
— Хотя бы подсказку дай.
— Хлопья.
— Хлопья? Ты о чем?
— О том, что остается от споранов, горошин и звезд. Нерастворимый осадок.
— Каша на бинтах?
— Да.
— Я помню, ты говорила, что это яд. И как? Серьезный?
— Если примешь хотя бы щепотку, рискуешь улететь на респ. Не больше часа проживешь, и такая жизнь тебе точно не понравится. А при попадании в кровь даже дозы в несколько миллиграмм хватит, чтобы вызвать чуть ли не мгновенный паралич всех мышц. И сердце тоже будет парализовано. И легкие. Если рядом окажется хороший знахарь или хотя бы врач с аппаратурой для реанимации, у тебя будет шанс не умереть, хотя надежды на спасение мало. Во всех остальных случаях ты и десяти минут не продержишься.
— А на зараженных действует?
— Да, но не так. Быстро убивает только мелких, крутые твари просто начинают двигаться медленнее, при большой дозе их парализует частично или полностью, но выживают.
— Тоже неплохо. Нам надо этой гадостью пули обмазывать.
— Плохая идея.
— А что с ней не так?
— Хлопья не выдерживают даже слабого нагрева, яд термически нестойкий, разрушается. А еще он очень нестабильный сам по себе. В холодном спиртовом растворе его можно хранить несколько недель, но на воздухе уже через два дня может полностью выдохнуться. Вот кому захочется постоянно обновлять оружие, возясь с веществом, которое может тебя убить, если попадет в свежую царапину.
— Да, это сильно усложняет дело. Хотя… У тех уродов, на которых мы нарвались у реки, был арбалет. Наконечники можно покрывать хлопьями и хранить в банке со спиртом, они ведь в нем не растворяются. Если понадобятся, быстро достал, прикрутил к болтам, и готово.
— В спирту яд отойдет от металла, не удержится, заново покрывать придется. Рокки, сколько раз я тебя предупреждала, чтобы ты не глупил и не лез никуда без спроса?
Изменение направления разговора с толку не сбило, потому как этого он ожидал. Ответил почти без паузы на раздумывание:
— Много. Но тут не глупость, тут…
— А помнишь самое начало? — перебила Няша. — Начало нашего знакомства? Я тебя предупреждала, чтобы ты на меня не западал. И не забывала об этом напоминать, так что не делай вид, что это вылетело у тебя из головы. А знаешь, что такое «не западать»? Это значит не пялиться на меня телячьим взглядом, не лезть с тупыми вопросами и не пытаться произвести на меня впечатление глупыми способами. Да и умными тоже. Ты, Рокки, не стал меня слушать. Это плохо. Это очень плохо. Это вообще никуда не годится.
— Тебе никогда не говорили, что ты сильно серьезно относишься к простым вещам?
— Мне много чего говорили. Разного. Это не важно. Для меня не важно. Никаких двух дней теперь не будет, ты уйдешь завтра. Уйдешь один. И даже не пытайся оттянуть этот момент, если хочешь расстаться по-хорошему.
— Няш, ладно, пусть я сглупил, но ты-то хоть постарайся подумать.
Девушка, никак не реагируя на слова Рокки, продолжила в том же духе:
— Я объясню тебе, как найти стаб. Ты решил действовать сам, это хорошо, это самостоятельность. Теперь ты сам по себе, а я сама по себе. Рано или поздно это должно было случиться, я с самого начала это говорила, подготавливала тебя, как могла. Ты сам сделал все возможное, чтобы это произошло побыстрее, вот и получил. На этом у меня все. А теперь оставь меня хотя бы ненадолго. Мне нужно побыть одной. Не надо ничего говорить, просто уйди.
— И надолго мне уходить? — самым мрачным голосом уточнил Рокки.
— Хотя бы на пару часов.
Рокки перестал шоркать напильником, отложил инструмент в сторону, покрутил перед лицом обрезок тонкой арматуры, один конец которого был
