самолета прошло над ним, должно быть, в метре. При взлете мимо препятствия придется протиснуться еще раз.
Жилище обитателей вершины когда-то было двухкомнатной избушкой с короткой трубой. Построенной, наверное, еще в пятидесятые годы. Недавно к ней добавили прямоугольный каркас, обернутый синим брезентом. Поодаль Рут заметила низкие, затянутые прозрачной пленкой шалаши — теплицы.
На расстоянии от домика, на дороге, рядом с пятью спецназовцами в камуфляже и пилотом в серо-голубой форме стояли пятеро взрослых и мальчик. Военные и местные жители сохраняли дистанцию. Все солдаты держали в руках автоматы с опущенными вниз, в отсутствие видимой опасности, стволами.
Рут нахмурилась. Разве так полагалось встречать местных жителей — согнав их в кучу?
— Фланг! — гаркнул, как выругался, стоящий рядом морпех. У теплиц наметилось какое-то движение — там прятались две фигурки. Одна из них вскинула руку, и солдаты немедленно взяли ее на прицел.
Женщина у дороги истошно закричала:
— Линдси, господи, перестань!
Ее крик тут же заглушил резкий мужской голос:
— Там одни дети!
Дети?..
— Отставить! — приказал Эрнандес. — Какого черта!
Морпехи опустили автоматы, услышав звонкий смех запыхавшейся от бега девочки.
— Линдси! — заверещала женщина, но девчушка, не слушаясь, выскочила на открытое место, направила на солдат палку, прокричала «пах-пах-пах» и спряталась за сложенной из шлакобетонных блоков низкой стенкой теплицы.
Рут стояла и смотрела как завороженная, даже когда все двинулись с места. Тодду пришлось ткнуть ее в бок. Девочка была не старше девяти или десяти лет, желтый дождевик, похожий на мешок для мусорного бака, целиком окутывал ее фигуру, появление солдат привело ее в неописуемый восторг.
Рут с улыбкой покачала головой. Переживаемые ею чувства трудно было выразить. Девчушка предстала в ее глазах символом надежды, она — будущее. Если человечеству дать возможность, оно преодолеет любые преграды. Люди сумеют выжить и приспособиться.
Солдаты обступили шестерых местных жителей, заслонив их от Рут. Пока Эрнандес представлялся, она протиснула здоровое плечо между двумя спецназовцами. Пятеро из шести — две женщины, двое мужчин и мальчик — были худые и грязные, и уже поэтому выглядели нормально. Ее внимание привлек шестой.
Рябая сыпь волдырей покрывала его лицо и шею, придавала черной бороде странную форму, старые шрамы перемежались свежими, еще заживающими и кровоточащими ранами. В черных глазах застыло страдание и, как показалось Рут, чувство вины. Перед ней стоял человек, причастный к гибели девяти десятых населения планеты, даже если верить, что авария произошла случайно. Такой грех ничем не искупишь. Он заплатил ужасную цену, но стремился сделать хоть что-то полезное, хотя понимал — боль не отпустит его до конца жизни. И все же Рут не испытывала к незнакомцу ненависти или элементарного отвращения. Скорее благоговейный страх, даже почтение.
— Мистер Сойер? — спросила она, протягивая руку.
Пальцы незнакомца были грубы и узловаты, но на губах заиграла хрупкая улыбка.
— Нет, — ответил он. — Меня зовут Кэм.
22
— А я — Рут, — представилась женщина, задержав его ладонь дольше, чем нужно. Кэм так и не понял, что она пыталась доказать ему или себе этим жестом, но воспринял его с благодарностью.
Ему ли было не знать, что вид у него как у чудовища, и хуже всего — руки. Кончик правого мизинца обгрызен наночастицами до кости первого сустава, наросты рубцовой ткани почти не позволяли сгибать палец. Повреждения нервов убили чувствительность и в безымянном пальце, отчего пожатие было нетвердым.
— Вы вместе пришли, — констатировала Рут мягким, заботливым тоном, внимательно глядя на него умными карими глазами.
Темноволосый мужчина из местных с квадратным подбородком в веснушках громко выкрикнул, изогнув брови в нетерпеливой гримасе:
— Где мистер Сойер? Ему лучше?
— Спит, — ответил Кэм. — Или, по крайней мере, спал.
— Спи-и-ит?!
