вскрикнул, тут же закашлялся: кто-то со всей дури давит на грудь. Через мгновение венеда и вовсе сотряс рвотный спазм: ему с силой раздвинули зубы, чья-то палка едва не раскурочила весь рот.
– …Зачем мне за такие деньги больной раб, который через десять шагов упадет замертво?
27
Назойливый крик чаек, шум воды, бьющейся о камень, вперемешку с людским гомоном выдернул Йошта из липкой дремоты. Запах прелых водорослей хищно бьет в нос венеду. Он с трудом поднял налитые свинцом веки, сквозь молочную пелену больно резанул свет. Море. Вокруг бескрайнее море. Стон вырвался из распухших губ венеда. Взгляд Йошта с восхищением скользит от верхушек огромных мачт, по густо опутанным словно паутиной, веревочным лестницам барахтаются черные тельца людей. «Боги, – думает с благоговейным ужасом венед, – и деревьев такой-то высоты не бывает».
Среди лодок-исполинов снуют маленькие лодочки. Их здесь сотни, нет – тысячи! Ветер нещадно теребит разноцветные полотна, они переливаются красками и диковинными рисунками.
Еще мутный взгляд блуждал по линии гавани, пока не наткнулся на худощавую фигуру, облаченную в халат изумрудно-зеленого цвета, на голове – чудаковатая пухлая тряпица. На него смотрит худощавое, сильно загорелое и обветренное лицо. Глаза напоминают черные горошины, немного раскосые – точно миндаль. Густые темные волосы стекаются от висков и нагубной складки, образуя бороду.
– Хм, голубоглазый… – сильно прищурившись, проговорил нараспев человек. – Мда, да… Впрочем, можно и откормить малость. Хотя… зачем?
Йошт слышит гортанный хохот. Он все никак не может понять – где он и что происходит? Наверняка этот герульский колдун бросил его в какой-то неведомый мир. Венед смотрит то на человека в зеленом халате, то на огромную тушу коротконогого жирного гунна. Тот недовольно причмокивает, что-то бормочет под нос.
– Нет, Халим с прекрасного Востока, не могу уступить. Хозяин не велел так… – гунн виновато развел руками и лукаво улыбнулся.
Халим с Востока задумчиво гладил рукой бороду, глаза прикрыл, будто в дремоте, губы неслышно шлепали. Потом звонко щелкнул пальцами:
– Совсем-совсем не уступишь? Смотри: он худ и бледен.
Заморский купец небрежно ткнул тросточкой в бок Йошта, скривился. Что-то сегодня торговаться до потери пульса ему не хотелось. Последняя чарка вчера явно была лишней… Он тяжело вздохнул, коротко бросил:
– Что ж, возьму и так…
Гунн противно захихикал, с удовольствием потирает руки, глаза жадно и преданно вперились в восточного торговца.
И вдруг Йошт вспомнил странные разговоры среди наемников о невольничьих рынках Ольвии и других прибрежных городов. Венед помнил, как они переглядывались со страхом в глазах. Тогда карпенец не понимал – чего так страшатся эти видавшие немалое лихие наемники. Он лишь ухмылялся. Теперь Йошту предстоит на своей шкуре познать, что такое быть рабом. Венед понял, что имел в виду этот треклятый колдун, когда сказал, что его ждет участь похуже Боряты. Сейчас бы выбраться да оторвать голову этому узкоглазому торговцу, гневно подумал Йошт. И махнуть отсюда к герулам – может, еще и поспел бы на помощь Бору…
Он попытался встать, привстал, но тут же рухнул на прелую солому – на руках деревянные колодки – и не шелохнуть и пальцем! Ноги уже привычно сильно сдавила грубая пенька веревки. Хотелось плакать от досады.
Человек со смешно замотанной тряпкой на голове хлопнул в ладоши. Какой-то низенький человек тут же возник из-за его спины, рука потрясывает пухлый кошель, гунн с жадностью вперился в позвякивающий вожделенным металлом мешочек. Йошт с упавшим сердцем наблюдает за их руками. Еще мгновение – и он будет продан!..
– Я плачу за него вдвое больше! – раздался звонкий голос за спинами торговцев. Все встрепенулись и обернулись. Перед ними стоит юный славянин, лицо сияет улыбкой, зубы белоснежным жемчугом играют на солнце, прямой нос, подбородок с еле приметной ложбинкой, голубые глаза, русые волосы стрижены горшком – так удобней носить шлем. Неужели знатный воин русов, с удивлением подумал заморский купец с Востока. Славянин обвел всех добродушным взглядом, проговорил с улыбкой:
– Даю двойную… Нет – тройную цену за этого рыжеволосого паренька.
Гунн ахнул. Халим с Востока сшиб брови на переносице, недовольно забурчал.
Йошт с пересохшими губами смотрит то на восточного купца, то на странного молодого руса. Халим недоверчиво рассматривает молодого руса, взгляд скользит по льняной рубахе тонкой выделки с бархатными вставками, перехватывающий талию кушак украшает брошь в виде жука-скарабея, на ногах просторные штаны-шаровары, в легко струящейся на ветру материи угадывается ткань, сплетенная из тончайшей паутины жуков-шелкопрядов. Неброско, но очень богато, подметил заморский купец. Его взгляд остановился на перстне горного хрусталя, она, словно слеза ребенка, застыла на блестящем желтом металле. Изумленный купец кивнул, азарт приятно кольнул сердце.
– Что ж, будем торговаться… – с достоинством произнес он, по-прежнему не двигаясь, руки все еще скрывали длинные рукава. – Я дам… – купец внимательно посмотрел на Йошта, улыбнулся уголками губ, – даю двадцать золотых… Это много, белолицый юноша, для этого раба…
– Прости, знатный купец с Великой Аравии, но торга не будет, – спокойно ответил знатный рус. – Я всегда больше дам за него. Эй, – крикнул он обомлевшему от внезапного счастья гунну. – Сколько ты за него хочешь?
