Я помню все.
Оля с котятами в портфеле и пистолетом в свободной руке. Димка с автоматом на груди и ружьем за спиной. Таня с перебинтованной рацией. Я с мачете.
Мы стоим на краю длинной плоской крыши и смотрим вниз.
Нам надо решить: спускаться, остаться или вернуться.
Времени на раздумья у нас нет.
Зато у нас есть небольшой шанс, отстреливаясь, добежать к автобусам и скрыться в здании гаража-мастерской.
Только делать это нужно сейчас – немедленно, пока есть такая возможность.
Стоит ли рисковать?
И что мы будем делать потом?
Первая жертва – это Димка.
Когда он спрыгнул на перрон, к нему бросились три дедайта. Двоих Димка успел подстрелить из ружья – их головы лопнули, словно арбузы. А вот третий, даже попав под очередь из «калаша», не остановился.
Я в этот момент сползал по опоре с крыши, и видел, как Димка и шипящая тварь, сцепившись, повалились на грязный бетон, опрокинули урну. У Димки под верхней одеждой была музейная кольчуга, только поэтому раненая тварь не сожрала его сразу. Я подскочил, махнул мачете. Тут и Оля с пистолетом подоспела – выстрелив дважды, разнесла дедайту висок.
Это были ее последние патроны.
Димка скинул с себя агонизирующее тело и попробовал встать. На него страшно было смотреть – левая рука от локтя до кисти была словно из фарша вылеплена, надорванная щека висела лоскутом, исполосованное бедро сочилось кровью.
Я подобрал автомат, подхватил Димку и взвалил его на плечо – он показался мне удивительно легким. Оля взяла ружье, быстро его перезарядила – и тут же дуплетом выстрелила в гуля, прыгнувшего к нам из-за стоящих на стоянке такси. Отдача едва не опрокинула девушку. Но заряды попали в цель – гуль свалился в двух метрах от меня и задергал ногами, как раздавленный паук-косиножка.
Димка хрипел, требовал пошевеливаться.
Жить ему оставалось восемь минут.
Вторая жертва – Таня…
Мы сумели прорваться к автобусам, укрылись за ними, попутно уложив еще трех дедайтов и парочку обычных зомби. Держать там оборону мы не собирались, но хоть дух перевели. Сгруппировавшись тесно, перебежали к длинному гаражу, отыскали взломанную нами же дверь, ввалились внутрь, мигом задвинули тяжелую задвижку.
Димка жутко сипел, заглатывая воздух.
Я положил его на кучу пыльной ветоши. Он уцелевшей рукой вцепился в ремень висящего у меня на груди автомата, потянул его к себе. Я присел перед Димкой, пытаясь разобрать, что он говорит.
– Жжет… Жжет…
Димка корчился от боли.
– Потерпи. Выберемся, промоем раны, заштопаем.
Оля уже заматывала Димкину руку своей футболкой. Таня осматривала глубокие царапины на бедре.
– Мне кранты, – Димка крепко схватил меня за грудки. – Ты был прав. Надо было сидеть в глуши.
– Помолчи.
Я разжал его пальцы, но он опять вцепился в меня.
– Бери ее себе… Ты же этого хотел?.. Забирай, она твоя…
Я подумал, что он начал бредить. Потом понял – Димка говорит про Олю. И Оля, кажется, это тоже поняла. Она встала, отошла. Я слышал, как в брошенном портфеле пищат котята.
– Уходите… – Голос Димки делался все слабее но держал он меня по-прежнему крепко. – Дверь, помнишь?.. Там… Уходите через нее… А я этих гадов задержу… Баллоны откройте… Ну чего ты пялишься, Брюс?! Баллоны с газом у стены. Открой ты их. И беги…
Димка выпустил меня и, обессиленный, упал на ветошь.
В запертую дверь заколотили зомби. Таня вскочила, Оля подобрала пищащий портфель, выставила перед собой ружье.
– Давай! – почти беззвучно приказал мне Димка и приподнял здоровую руку, показывая мне зажигалку – одну из тех, что мы взяли на заправке.
Где-то со звоном разбилось стекло…
Я понимал, что в гараже нам не продержаться. Пока что подтягивающиеся по нашим следам обращенные не сообразили, что в здание можно проникнуть через окна – серые, густо покрытые пылью и грязью стекла мало чем отличались от стен. Но через пять минут или, может, через десять, какой-
