Я улыбнулся ему.
Лестница была готова через два часа. Выглядела она неказисто, зато в прочности ее я не сомневался. Основной брус был собран из плинтусов, гардины и частей оконной рамы – сбит гвоздями, стянут проводами, обвязан полосами линолеума, а для пущей надежности еще и туго обмотан тюлевой занавеской. Перекладины мы решили не делать – брус получился толстый, прихватистый; к тому же мы навязали на нем десяток петель, так что сползти вниз на три метра можно было и без дополнительных упоров. Лишь на конце мы смастерили крестовину, которая должна была удерживать лестницу на некотором расстоянии от стены. А вот крюков сделали два: один поменьше – основной – на его изготовление пошли стальные упоры от гардины; другой побольше, пошире – страховочный, на случай, если первый крюк соскользнет или сломается, – этот пришлось делать из дерева и мебельных уголков.
Все время, пока мы работали, в забаррикадированную дверь неистово ломились зомби – они словно чувствовали, что мы собираемся сбежать. И они совсем осатанели, когда мы, высадив остатки рамы, спустили лестницу и закрепили ее на проеме окна.
Димка забрался на подоконник, плюнул вниз и с интересом проследил за полетом слюны. Мы уже договорились, что он пойдет первый, – в нижней квартире могли прятаться зомби, а у Димки при себе имелось хоть и травматическое, но оружие. Спустившись к окну, он должен был без лишнего шума разбить стекло, влезть на чужую кухню, немедленно заблокировать дверь и распахнуть раму. После этого по лестнице должен был спускаться я. За мной – Катя. Последним – Минтай.
– Всем все ясно? – еще раз спросил я и, как Димка, заглянул вниз – там на клумбе среди мусора лежал похожий на раздавленного паука Серега. Голова у меня закружилась, сердце вдруг тяжело и гулко забухало, ноги ослабели – я отпрянул от окна. Путь к спасению, который секунду назад представлялся мне простым, логичным и единственным, теперь показался сомнительным и опасным.
– Вы как хотите, а я туда не полезу, – неожиданно заявила Катя. Два часа она молчала, сидя у разожженного на плите костерка, грея над огнем зябнущие пальцы, а теперь, когда все было решено и готово, вдруг надумала высказаться. Меня так это возмутило, что я моментально забыл о своих сомнениях и страхе.
– Что значит – «не полезу»?
– То и значит. – Она отвернулась. – Не полезу и все. Здесь останусь.
– Действительно. – Разволновавшийся Минтай выступил на середину кухни. – Зачем нам рисковать? Давайте останемся здесь. Выждем. Помощь уже может быть на подходе.
– Ага, – хохотнул Димка. – Помощь уже рвется сюда и колотит в дверь, требуя впустить. Разве не слышите?
– Хватит ерничать! – почти завизжал Минтай. Я удивленно на него посмотрел – прежде наш начальник не позволял себе истерик.
– Мы не можем менять сейчас план, – сказал я.
– Почему? – Минтай живо повернулся в мою сторону. – Я только что придумал новый! Мы приоткроем дверь, защемим одного из этих и быстро утихомирим его топором. Потом так же поймаем второго. Очистим квартиру и сможем спокойно здесь расположиться.
– Да как ты можешь, Юрьич?! – притворно удивился Димка. – Это же больные люди, а ты их топором рубить собрался, когда они к тебе целоваться полезут. Сам за топор-то возьмешься? Или нас заставишь черную работу делать?
– Мы же, кажется, обо всем уже договорились! – возмущенно завопил я. – Нам надо вниз! Здесь нельзя оставаться! И дверь открывать нельзя, даже на чуть – вдруг мы их не удержим?! Вниз – к машинам!
– И сразу за оружием, – напомнил Димка. – Пока остальные не расчухались, пока на улицах тихо.
– Да у вас детство в заднице взыграло! – Раскрасневшийся Минтай аж ногами затопал. – Что вы тут вообще раскомандовались? Возомнили! Напридумывали себе! Я ваш начальник, между прочим! Этого никто не отменял! Я старше! И я майор! Да я таких, как вы! Целую роту! Меня слушайте! Это приказ!..
Мы с Димкой переглянулись, надули щеки и фыркнули. Минтай кричал еще что-то, но мы его уже не слышали – мы давились хохотом. Катя смотрела на нас, как на полных придурков, а мы ничего не могли с собой поделать.
– Идиоты, – пробурчал, успокаиваясь, Минтай и махнул рукой – кажется, теперь он обиделся. – Ладно бы придумали что-то действительно дельное. А то назначили себя главными. С чего бы?
Димка, словив кураж, встал в позу, произнес, потрясая своей «Осой»:
– Хороший, плохой – неважно. Главное – у кого ружье!
Я хихикнул, понимая уже, что смех наш неуместный и нездоровый. Подумал, что хорошо бы сейчас отожраться и отоспаться, выключив на время мозги. А то ведь и свихнуться недолго от всего пережитого и увиденного.
– Если хотите, оставайтесь здесь, – неожиданно для самого себя решил я. – А мы пойдем вниз, как и планировали.
Минтай открыл было рот, чтобы возразить что-то. Мне было совершенно плевать на его мнение и на него самого. Он, кажется, понял это, почувствовал – и промолчал.
А вот бросать здесь Катю мне было очень непросто. И пусть она поступила со мной… нехорошо. Но все же, – сколько лет вместе, родными почти уже
