– Когда за оружием пойдем, Юрьич? – спросил Димка.
Минтай буркнул что-то – никто не расслышал, что именно.
– Отстаньте от него, – сказала Катя. – Он вас приютил, а вы все недовольны чем-то.
– Ну ни фига себе! – Димка присвистнул даже. – Вообще-то, это мы вас сюда доставили.
– А мы вас из машины вытащили, – ответила Катя. – Будем считаться, кто кому больше должен?
– Да твой хахаль даже паука прибить не может! – Димка ощерился, и мне показалось, что сейчас он высунет язык и начнет по-детски дразниться: «бе- бе-бе».
Таня вдруг засмеялась.
Я недоуменно посмотрел на нее – она содрогалась, сдерживая рвущийся толчками смех, задыхалась, давилась. Лицо ее покраснело, глаза закатились, крупные бисеринки пота выступили на лбу и щеках, на тонкой шее вздулись вены, на обкусанных потрескавшихся губах пузырилась розовая слюна – Тане было очень смешно, она буквально умирала от смеха.
Или…
Я схватил ее за плечи, даже через одежду почувствовал, какая она горячая, ощутил, как всю ее трясет. Мне стало страшно. И остальные тоже перепугались – я видел их омертвевшие лица и стеклянные глаза.
И вдруг Таня успокоилась. Она еще дрожала и покашливала – будто хныкала. Глаза ее обильно слезились, из носа текло. Но она уже справилась с приступом, преодолела слабость, подобралась, попыталась высвободиться из моих объятий.
Я отпустил ее. Она отстранилась, отвернулась от нас всех, рукавом утираясь, в какую-то тряпицу сморкаясь – я тут же вспомнил шарф Карпа.
– Черт возьми! – едва слышно пробормотал Димка.
Кажется, мы все перестали дышать.
– Черт возьми! – повторил Димка и повернулся ко мне. – Мы же ворота не закрыли. Гараж нараспашку оставили!
Он крикнул еще что-то, но я уже не разобрал его слов: Димка на тот момент был в прихожей. Он даже обуваться не стал – выпрыгнул на улицу как был, в одних дырявых носках.
Я быстро глянул на Олю, на Таню и, не придумав, что им сказать, махнул рукой и бросился за Димкой.
Мы опоздали – одно существо, воспользовавшись открытым гаражом, успело проникнуть на внутреннюю территорию. Мы увидели его сразу – оно сидело у задней двери гаража, будто сторожило выход, и улыбалось нам слюнявой зубастой пастью.
Мы остановились в пяти метрах от него.
Димка поднял «Осу». И опустил.
Я свой топорик опускать не собирался.
– Это тот самый, как думаешь? – тихонько спросил Димка.
– Похож, – ответил я и чуть сдвинулся в сторону.
Грязный мокрый доберман наклонил голову и внимательно на меня посмотрел. Кажется, он мне тоже не доверял.
– Наверняка тот самый, – сказал Димка. – Ошейник такой же проклепанный. И мордой похож.
– Они все на одну морду, – сказал я.
Димка присел на корточки и, свистнув, звонко похлопал ладонью по бедру. Пес заелозил по грязи тощим задом, но подойти ближе не решился. Опасным он не выглядел, но и назвать его безобидным язык не поворачивался.
– Зайду с тыла, – решил Димка и направился к запертой калитке. Пес следил за ним, не выпуская из вида и меня. Он, кажется, понял, что мы задумали, и, поднявшись, заглянул в гараж, а потом отошел от двери и сел возле клумбы, сделанной из вывернутых изрезанных шин.
– В тыл ему ты не зайдешь, – крикнул я, услыхав, что Димка закрывает гаражные ворота. Маневр сообразительного пса позабавил меня и удивил.
– Это почему?
Осторожничая, Димка выглянул из дверного проема, увидел сменившего позицию добермана, хмыкнул.
– Тихо там? – спросил я.
– Вроде бы… Только… – Он вышел, на пса поглядывая, прикрыл дверь, накинул на петли дужку замка, но запирать его на стал.
– Что?
– Не знаю, как сказать. Ощущение неуютное не отпускает… Смотрит, что ли, на нас кто-то…
– Может, и смотрит, – сказал я и показал на небольшой ладный коттедж, наполовину скрывшийся за деревьями. – Вон хоть из той башенки. Обернулся хозяин в зомби, а выбраться не может, вот и следит за нами голодными глазами.
Про башенку я тогда угадал.
А вот про зомби – ошибся.
За время нашего отсутствия что-то произошло – мы почувствовали это сразу, едва вернулись в дом: очень уж тихо было, и
