и стреляла исключительно держателей платиновых карт. Чертыхаясь, бармен отскочил – и дернулся, увидев в тонкой руке пистолет.
– П-полиция, – выдохнул негромко.
Шурман нащупал в кармане телефон. 112, добавочный 02… Глядел через стекло – Оля и бедовые ребята с драконом переругивались, активно жестикулируя.
– Отойдите от окон! Быстро! Голограмма эта… Радиоактивная наверняка! – Бармен рявкнул вроде бы на персонал, но и посетители шарахнулись. А одна тоненькая фигурка рванулась вперед. Еще сумасшедшая? Дочка Ирмы Викторовны, постоянной посетительницы, беловолосая девчулька с голым животиком, как ее – Алина, кажется…
Утративший душевное равновесие Шурман дозвонился в полицию и теперь выслушивал электронного оператора, всеми силами стараясь не выдать паники.
– Алина! – крикнул он, не бросая телефона. – Туда нельзя!
– Что значит нельзя? – Девчонка аж подпрыгнула. – Они же там! Мне надо к ним!
– Посиди, сказал! – Бармен повысил голос, заслоняя собой проход к двери.
Девчонка взъерошилась:
– Закрой рот! Дай пройти! Мастер Войны! Котов! Тайтингиль! И Оля там, гадина!
Все чокнутые. Невозможные. Полный комплект.
Полиция тем временем отозвалась, и Шурман начал лихорадочно, вполголоса диктовать адрес и причину вызова и упустил Алину.
Шальная девчонка твердой рукой сгребла со стола килограммовую декоративную пепельницу из причудливого стекла с пузыриками внутри и побежала вперед.
– Стой! – закричал Шурман. – Да нельзя туда!
Он рванул следом, выронив телефон, – и не успел.
Все случилось в две секунды. В три. Рыжий Тайтингиль пошатнулся, словно совсем потеряв силы, Оля выстрелила, Алинка прыгнула на нее, широко размахиваясь пепельницей. Котов ойкнул, пятясь, – и гертаец прыгнул тоже, выталкивая его из-под пули.
И упал на гребнистый драконий бок, обливаясь кровью.
Полыхнуло белое пламя, искристое, как мелькание дискотечного шара, – и все пропали.
Почти все – Оля лежала на земле лицом вниз, пистолет валялся рядом, из разбитой головы текло красное. Алинка сидела на корточках и навзрыд плакала, закрыв лицо ладошками.
В следующий миг все зашумело, завертелось: загомонили посетители бара, снова прилипая к окнам. На улице взвизгнула сирена, по стенам домов заметались отблески милицейских маячков. В распахнутых дверях появилась Ирма Викторовна, подтянутая, в деловом костюме. Она напряженно смотрела туда, где гасло серебристое марево; пальцы судорожно сжимали небольшой продолговатый предмет вроде ручки. За плечи Ирму придерживал белесый мужик, затянутый в узкую куртку мотоциклиста.
Шурман бросился встречать полицию, а незатейливая Ленка, из которой Москва еще не выбила остатки человечности, уже возилась с павшей на поле непонятных событий Олей-Алорой, охая и хлопоча.
Ирма спешила.
В ушах бился горячий, тяжелый ток, караван машин в полосе двигался слишком медленно. Женщина чертыхалась, перестраивалась, стискивала руль – и поминутно оглядывалась на белую пластиковую палочку, лежащую на пустом сиденье рядом. Две полоски на тесте! Две! Как такое может быть? Как эльф пробился через лучшую гормональную спираль?
Ирма не понимала своих чувств, но твердо знала одно – надо ехать.
Успеть.
Алинку унесла вперед соколом летевшая «Хаябуса». Мотоцикл с хищно вжавшимся в руль Вадимом желтым ножом прорезал московские заторы. Ирма на огромном внедорожнике плотно застревала на каждом перегруженном перекрестке.
Когда Тайтингиль впервые сел в ее «прадо», на странном, светлом лице нездешнего мужчины были написаны восторг и удивление. Эльф касался длинными пальцами пластика приборной панели, резными ноздрями вбирал незнакомые запахи – движения, города, бензина…
«Сумасшедший!» – подумала она тогда. И показала все, на что была способна ее машина.
Эльф оказался настоящим.
…Зазвонил айфон.
– Да! – рявкнула Ирма.
– Вы только не волнуйтесь, милочка, – объявил богатый обертонами пожилой дамский голос. – Там уже все, кто надо. Я прибуду непременно, как только закончится мероприятие. Следите за дорогой, Ирма. И не волнуйтесь.
Соседка, пожилая мадам, писательница. Седые волосы, наряды в стиле бохо-шик, красные губы и зажатая в них неизменная скрутка сигариллы. Ей
