угловатом кристалле Тьмы, заточенной в хрупкую, но неприступную тюрьму теми, кто стоял у истоков мироздания.
Время стирало горы, иссушало реки, взращивало леса, постоянно находясь в движении везде, за исключением этого места. Глубоко под землей, среди покинутых земель, куда давно уже не ступала нога ни одного живого существа, томилось в заточении Зло, однажды едва не погубившее мир. За прозрачными стенами своей темницы оно томилось в заключении, отбрасывая лишь тень своей былой мощи на все существующее. Побежденное, но не сдавшееся, свергнутое, но не отрекшееся, поверженное, но живущее везде и во всем, где для него только находилось место, по крупицам восстанавливая былое могущество, оно выжидало. Оно жаждало момента, когда вновь сможет раскинуть свои черные крылья над миром, заслонив собой Свет. Забрать то, что принадлежало ему по праву. И оно знало: его время еще придет, и оно восстанет. Скоро, совсем скоро. С каждой каплей крови, впитавшейся в землю, с каждым предсмертным хрипом, вознесшимся к небесам, с каждой отнятой человеческой жизнью оно становилось все сильнее, почти вернув себе все, что когда-то отняли у него. Обрушив ураган своей яростной злобы на все живое, упиваясь болью и страданиями, оно вернется. Не важно, сколько пройдет времени, это не имеет никакого значения, ведь древнее Зло – вечно…
Поначалу Стефан подумал, что все-таки усталость взяла свое и он уснул. Но происходящее вовсе не походило на сон. По крайней мере, маг не припоминал случая, чтобы ему привиделось некое древнее Зло, грозящее уничтожить все и вся. Определенно воображение сыграло с ним злую шутку.
Альбинос как раз собирался открыть глаза, когда вдруг понял, что они и так открыты. Холодок, пробежавший по спине мага огня, заставил его инстинктивно попятиться назад. Шаря отведенной назад рукой по пустоте, Стефан отходил до тех пор, пока не уперся спиной в холодные камни. Невидящим взглядом волшебник рыскал по непроглядной пустоте впереди себя, чувствуя таящуюся во тьме опасность. Здесь определенно был еще кто-то… или что- то.
На этом свете существовало очень мало вещей, способных напугать одного из немногих магов огня, оставшихся в Империи, но тому, что сейчас оказалось где-то неподалеку, это вполне удалось.
Когда альбиносу стало не хватать воздуха и его голова закружилась, а горло обожгло огнем, он понял, что не дышит.
– Успокоиться, – мысленно приказал себе маг, делая глубокий вдох.
Холодная расчетливость и самообладание стремительно возвращались к нему, отгоняя прочь спонтанный ужас, выбравшийся из сокровенных глубин его души. Стефан несколько раз глубоко вздохнул и, когда сердце перестало бешено колотиться, решил взглянуть своим страхам в лицо. Подняв правую руку на уровень груди, маг щелкнул пальцами, привычно высекая искру.
Два щелчка раздались одновременно, и альбинос встретился взглядом со стоящим совсем близко человеком, на чьей открытой ладони плясал зеленоватый огонек.
Стефан действовал моментально, реагируя на проявление темной магии единственным известным ему способом: сорвавшаяся с его левой руки огненная глыба с оглушительным ревом ударила некроманта в грудь, сбив его с ног. Не давая колдуну шанса прийти в себя, альбинос атаковал вновь, отмечая, что от первого заклинания его противник все-таки смог защититься, что говорило о его исключительной подготовке и знаниях. Упругая струя жаркого пламени с возмущенным гулом облизывала бледно-светящуюся сферу, охватывавшую некроманта.
Сквозь рев собственных заклинаний Стефан слышал, как человек что-то говорит ему, но не желал слушать. Маг огня всем сердцем ненавидел темных колдунов, убивших его учителя, и не собирался общаться ни с одним из них. Гнев, полыхающий в его душе, придавал пламени альбиноса силу и мощь, питая мага огня лучше любых артефактов и усилений. Разрушительные заклинания одно за другим срывались с его пальцев, сотрясая своды неизвестной пещеры и с легкостью разрывая щиты, создаваемые колдуном.
Посылая в пошатывающегося врага очередной огненный шар, Стефан невольно проникся к тому профессиональным уважением. Ни один человек не смог бы выдержать такое количество магических атак, какое сейчас альбинос обрушивал на некроманта. Но тот все еще держался на ногах, и более того, умудрялся защищаться.
Одно из заклинаний мага огня, срикошетив от защиты колдуна, отлетело к потолку, разорвавшись там на сотни маленьких частиц, рассыпавшихся по пещере и на короткий миг разогнавших опутывающий ее липкой паутиной мрак.
То, что увидел Стефан, заставило его разом забыть обо всем на свете и замереть с открытым ртом, точно так же, как и его противник.
В центре округлой пещеры возвышался огромный кристалл, за колючими гранями которого непрерывно бурлила густая, непроглядная Тьма. Она вязко перетекала из одного состояния в другое, то пялясь на мужчин пустыми глазницами сотен оскаленных черепов, то превращая их в лица, искаженные гримасой боли. Рты на черных блестящих головах то и дело широко открывались в немом мученическом крике, а из темных глаз катились кровавые слезы. Тьма демонстрировала магу и некроманту этот спектакль смерти несколько ударов сердца, а затем, плавно перетекая внутри кристалла, неожиданно открыла на своем ониксовом теле множество горящих безумием глаз, каждый из которых, казалось, заглядывал прямо в душу.
– Ты видишь то же, что и я, маг? – хрипло поинтересовался некромант. Его голос немного дрожал – колдун не успел выровнять дыхание после боя.
– Да, – глухо отозвался Стефан, не в силах оторвать взгляда от пугающей и в то же время завораживающей картины. Не мигая, пустота по-прежнему смотрела ему в глаза, и он чувствовал, как Тьма прокрадывается в самые сокровенные участки его внутреннего Я, искажая его волю и запуская свои цепкие холодные когти в подсознание так глубоко, что альбинос начал терять над собой контроль.
