Румянец ее был не смущенный, а злой. Август понял, такое унижение пани Вершинская ему не простит ни за что. Да и бог с ней.
– Варшава красивый город. Я бывал там в юности.
– Меня не интересует, где вы бывали, мастер Берг. Меня волнует лишь одно, на встречу с Сергеем Демидовичем вы должны явиться трезвым и опрятным, а не вот таким, как сейчас.
Румянец сменила привычная для пани Вершинской бледность, по всему видать, аристократическая.
– Я трезв. – Август потрогал дубовую шпалеру, и Эмма Витольдовна скривилась, словно прикоснулся он не к дереву, а к ней, и прикосновением этим очень сильно оскорбил. – А что касается опрятности, это уж как получится. Обещать ничего не могу. Всего доброго! – Он отвесил шутовской поклон и вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Дом не виноват, что в нем поселилась пани Вершинская. Дом не знает, что его ждет. Или знает и готовится к встрече?
Албасты сидела на его лежаке, а кошка игралась с кончиком ее косы. Идиллическая картинка, если разобраться.
– Не знал, что животные тебя не боятся. – Август устало опустился на стул, стянул рубаху, осмотрел открывшиеся на плече раны.
– Обычно боятся. – Кончик косы дернулся, отползая от кошки, и та, выпустив когти, накрыла его лапой. – Этот котенок необычный. – Албасты осторожно, словно опасаясь причинить вред, погладила кошку по голове. Та прижала уши, но ни убегать, ни отпускать добычу не спешила, смотрела на албасты, щурилась. – От него пахнет девочкой. Моей девочкой.
– Это подарок. Анечка подарила мне… это.
– Кошку.
– Кошку. Сказала, что она очень умная и станет меня любить.
– Она и в самом деле умная. – Албасты отняла косу, перебросила через плечо, но та соскользнула обратно, снова потянулась к кошке. – А что касается любви… не знаю. Любовь приносит одни лишь страдания.
С этим Август был готов согласиться. Сначала счастье, а потом страдания. Так и есть.
– Ты поговорил с ними?
– Поговорил. – Август достал приготовленную Ксенией свежую рубаху, надел. – Сегодня же Анечку отвезут в Пермь. Ты же не дотянешься до Перми?
Понимает ли албасты, о чем он говорит, знает ли, что это за город такой – Пермь? Август принялся мысленно подсчитывать версты, когда она сказала:
– Без зеркал и твоей помощи не доберусь. Я привязана к озеру, далеко от него мне не уйти. А ты был сегодня в доме.
Не вопрос, а констатация факта. На острове от глаз албасты не спрятаться. Там, где есть вода, там есть и она, а вода тут кругом. И даже снизу.
– Он возвращается.
– Хорошо. Ты ведь этого и ждал.
Ждал, а теперь вот думает, хватит ли у него отчаяния и решимости свершить правосудие.
– Я могу помочь, только скажи. – Албасты переместилась, оказалась рядом с Августом, так близко, что от исходящего от нее холода он снова стал замерзать. Она не изменилась, не перекинулась из девицы в старуху, но это не имело значения, холод никуда не делся. Как и страх. Не тот парализующий, от которого сердце перестает биться, а привычный, как ноющая зубная боль. К боли тоже можно привыкнуть.
– Злотников – мой. – Он покачал головой. – Ты знаешь, в моей жизни больше не осталось радости.
– Она будет длинной, твоя безрадостная жизнь. – Кончик серебряной косы, которой еще минуту назад игрался котенок, погладил Августа по щеке. Прикосновение было… скользким, неприятным, но вполне терпимым. Оказывается, к нежити тоже можно привыкнуть. – Те, кто отмечен серебром, обычно живут долго, дольше обычных людей.
– Значит, мне некуда спешить. – Он улыбнулся, и албасты улыбнулась в ответ, обнажая острые зубы. – Я хочу, чтобы он мучился. Чтобы все они мучились.
– Так и будет, человек. Я чувствую твою боль и твою ярость, я помогу. Если попросишь.
– Злотников мой, – повторил он с нажимом.
– Я найду себе другие забавы. – Албасты качнулась и вдруг очутилась снова на лежаке. – Скоро на острове будет очень много людей.
– Ты не должна их убивать.
– Почему?
Прежний Август сказал бы, что убивать людей плохо, но Август нынешний произнес другое:
– Потому что, если начнут погибать люди, Злотников испугается и сбежит с острова.
– А если люди станут всего лишь исчезать? – Албасты снова улыбнулась, на сей раз улыбка ее была снисходительной. – Ты слишком плохо обо мне думаешь, человек. Я не-живу уже так долго, что научилась справляться со своими желаниями.
– Но Анечка…
