Воронок донес хозяина без проблем, за каких-то двадцать статеров. На стук долго не открывали. Рус стал пинать ворота и только тогда послышался заспанный голос:
— Кого там Тартар несет! Иду! Перестань колотить в двери, а то… — угроза осталась невыясненной и через несколько мгновений послышалось движение засова, — предупреждаю, у меня лук. И собак спущу! — но лая не слышалось, — Без глупостей! — Ворота резко распахнулись, а хозяин оказался в трех шагах от них. Стоял в неожиданном месте, на траве возле забора, будто не сам распахивал створку. На незваного гостя смотрел наконечник стрелы.
— Привет, Адыгей! — сказал Рус, широко улыбаясь, — а почему не спрашиваешь кто там?
— Ты?! — тетива ослабла и лук медленно опустился, — ты как здесь?!
— Стреляли, — беспечно ответил «гость», заводя в ворота единорога и прикрывая калитку. Воронок смерил «степного волка» презрительным взглядом, мол, куда ему до моего!
— Ты бы хоть оделся, что ли, — продолжил балагурить Рус, — глядеть без смеха невозможно!
Босой взлохмаченный парень с открытым от удивления ртом смотрелся весьма комично. В подштанниках и рубахе, с наспех застегнутым полуспущенным ремнем, который держался «на честном слове», с волочащейся по земле саблей — чем не персонаж из мультфильма? Скованное тучами ночное небо уплотнило тьму до кисельной вязкости и если бы не масляный светильник в окне, пробивающий эту мглу, то ночное зрение Руса не различило бы всех нюансов, а Адыгей не узнал бы бывшего «ночного князя» из Кафарии, наследника страшного Озгула и зятя Пиренгула.
Они встретились с декаду назад совершенно случайно. Клио действительно «старушка», раз вновь спутала нити их судеб.
Рус ехал в обычной повозке местного лавочника в сопровождении двух столичных Следящих, присланных лично Максадом. Везли горшки с «гневом Пирения». Начинающий артиллерист уже установил на холме, во дворе чей-то срочно выселенной усадьбы четыре «требушета», если его конструкцию можно назвать этим словом. Просчитал структуры, нацелил. Жаль, испытания не проведешь, но физика — наука точная, не промажет. По крайней мере, на полигоне под Эолгулом баллистика ничем не отличалась от Земной.
— Езжайте до места. Разгружайтесь, я скоро, — скомандовал Рус и тихо сполз с крытой повозки. Спрятался за поворотом.
«Богиня удачи на моей стороне! Спасибо тебе, родная…», — радовался он, ожидая медленно едущего всадника.
Адыгея он приметил два статера назад и обрадовался донельзя. Вот кто дернет за веревочку (в буквальном смысле — все четыре клина привязывались к одному шнуру) и вот кого не жалко. Рус предполагал, что захватчики будут землю рыть, ища тех, кто стрелял из «требушетов». Как впоследствии выяснилось — ошибся. Сильно они напугались.
Как только «степной волк» показался из-за забора, Рус неспешно вышел на дорогу, перекрывая ему путь:
— Адыгей! — воскликнул, улыбаясь и широко разводя руки, — соскучился, небось!
Единорог встал на дыбы, уловив испуг хозяина, и развернулся было бежать, но надо отдать должное смелости молодого «волка» — он быстро успокоился сам и успокоил животное.
— Каган?! — сказал он, ссаживаясь с кобылы и одновременно соображая, как себя вести.
Адыгей никого не извещал о появлении нового «ночного князя» на земле Тира. Это очень высокое звание в среде «ночных и степных волков» и лезть к ним в разборки, а он не сомневался, что они последуют — верная смерть. К тому же Каган предупредил о молчании и молодой «наводчик» ему поверил. Справиться с «великим» Озгулом, авторитетнейшим «ночным князем» — дорогого стоит. Слухи о разборках заставили себя подождать, но в конце концов докатились-таки до провинциального Далора.
В Эолгул прибывает меститопольский «ночной князь» Каган. Адыгей не удивился схожести прозвищ, оно было популярно в «ночной» среде. Пошел по своим делам за город, на чью-то виллу, зачем-то «взяв на прокат» шамана у местного «князя», и сгинул. Точно так же, как Озгул — бесследно. Вилла вскоре выяснялась — «Закатный ветерок» и проживали в ней «свалившиеся с Селены», богатеи очень уважаемые новым князем. Настоящим, не «ночным». Эолгульский «ночной князь» заочно «простил» пропажу своего шамана, сделал вид, что ничего не случилось и с месхитинцем. Возмущения из Месхитополя не дождался. Ну и славно.
Ловкий мошенник, работник «на доверии» быстро понял, что к чему и… успокоился. Кафарец решил «обрубить ночь» — его право. Такие случаи среди «ночных князей», обычно пожилых людей, не редки. Только надо доказать это право. Каган, несомненно, доказал. И вот, неожиданная встреча.
«Не до конца обрубил ночь? — лихорадочно соображал Адыгей, — Ладно, сейчас точно не убьет, а там посмотрим…».
— Я ждал от тебя весточку, Каган, видят боги, ждал! — говорил Адыгей, осторожно позволяя «ночному князю» себя обнять. «Боги! Я не обманул, вы знаете, что я первое время ждал!», — мысленно молился и… боялся. Вот-вот кольнет неприметный стилет… обошлось.
— Верю я тебе, верю, успокойся. Никому не говорил обо мне, хвалю, — сказал Каган, отстраняясь от «волка» и по-прежнему улыбаясь, — передавай привет Эльвирии, разрешаю.
У Адыгея сердце ушло в пятки. Единственная его любовь, любовь всей его жизни, о которой не ведал никто из «ночной» братии, жена богатого купца — перекупщика, а тут…
