бранился и раздавал нелепые команды. При задержании попытался оказать сопротивление. Из околотка, под поручительство знакомого квартального, был сопровожден домой, в съемную комнату доходного дома. Товарища в бессознательном состоянии отвезли в университетскую клинику.
— Ну-с, молодой человек, как вы все это можете объяснить? Или это пасквиль «душителей свободы»?
Владимир подавленно молчал. Тянуло на штраф и, не дай бог, отчисление с «волчьим билетом»! И то, и другое — хуже некуда. О здоровье товарища, почему-то не беспокоился.
— Так и будем играть в молчанку? — тихо спросил профессор, откидывая гербовую бумагу. Недолго подождал и забарабанил пальцами по столу. — Вот что, господин пока еще студент…
Владимир втянул голову в плечи, стараясь стать как можно незаметней.
— Я не собираюсь вытягивать из вас правду клещами, у меня и без вас полно забот. Пишите объяснительную! — рявкнул он неожиданно громко.
— Ага, — ляпнул Владимир, вздрогнув от резкого звука.
Профессор торопливо подвинул ему лист бумаги и череп с перьями.
— Не тяните, молодой человек.
Студент взял ручку, зачем-то внимательно осмотрел новенькое металлическое перо на ней, привычно обмакнул его в чернильницу и написал шапку:
«Декану факультета медицины, профессору Эскулапу»… и замер, покраснев еще больше.
— Позвольте, господин профессор, другой лист, — выдавил он и сам потянулся за чистой бумагой, старательно прикрывая запись ладонью.
— Не стоит, молодой человек, — усмехнулся профессор, — думаете, я не знаю свое прозвище среди нерадивых студиозусов? Продолжайте далее, вам же запомнится на дольше. Урок-с на всю жизнь…
Владимир, вздохнув, продолжил, тщательно и медленно выводя буквы. Тянул время, лихорадочно обдумывая текст. В голову ничего не лезло.
«Объяснительная.
Я, Владимир Дьердьевич Нодаш, студент второго курса факультета медицины Санкт-Петербуржского Императорского университета, мещанин…»
Его вялые размышления прервал профессор:
— Позвольте, господин студент! С чего это вы взяли, что вы мещанского сословия?
— Так, Ваше превосходительство, я приютский… — промямлил Владимир.
— Приютский? — удивился профессор, — а позвольте узнать, как вы оказались зачисленными на курс, да еще и стипендиатом?
— Я в науках успевал, — смутился студент, — реальное училище при нашем приюте Великомученицы Надежды имелось…
— О как! Вы удивляете меня все больше и больше. А в приюте с какого возраста оказались, позвольте полюбопытствовать?
— Подкидыш я…
— А отчество у вас отчего-с такое мадьярское и фамилия? Записка с вами была?
— Не знаю, Ваше превосходительство. Нам не объясняли…
— Ну да, ну да… — профессор снова забарабанил по столу, теперь сильно нахмурившись. — Исправьте, — решительно произнес он, — дворянского сословия. И отчество зачеркните. Френомович вы. Нет, не надо портить документ, пишите всё заново…
— Ага, я мигом, Ваше… как дворянского… какой Френомович?! Вы что-то путаете, профессор! — студент впервые поднял голову и удивленно уставился на профессора.
— Нет, молодой человек. Я прекрасно знаю вашего батюшку, — Эскулап снял пенсне и поймал взгляд Владимира… — неужели вы думали, что я отвлекся бы от дел ради какого-то подкидыша?
У студента стучало в висках: «Отец… отец… а мать?», — взор он не мог и не хотел отводить, желая прочитать в бездонных зрачках сурового декана имена и судьбы. Собственная участь поблекла перед возможностью обрести семью, исполнить давно забытую детскую мечту.
— Ваш отец обитает в высоких сферах. Вы меня понимаете? — Владимир, шумно сглотнув, кивнул, — не стоит на него обижаться, тем более до недавнего времени он не знал о вашем существовании.
— А матушка? — завороженно спросил студент.
— О ней я не ведаю. Но не думаю, что она была достойной женщиной, раз вы оказались в приюте, — сказал и напялил пенсне.
Оцепенение и мечта о сказке сразу пропали. Владимир упал на стул. Он, оказывается, тянулся к глазам профессора. Папаша — сановник не желает его знать, мамаша — бросила еще младенцем. Всё вернулось на круги своя. Сказок не бывает.
— Так вы, господин профессор, только за этим меня вызывали? — озлобленно процедил Владимир, — выгнали бы без издевательств. Поманили пряником и мордой в навоз. Не зря вас Эскулапом прозвали…
— Ах вот как вы заговорили, господин студент, — последние два слова прозвучали издевательски. — Пожалуй, хватит.
Декан поднялся в свой… могучий рост, который оказался просто огромным. Удивительно, но профессор не упирался в невысокий потолок обычного кабинета.
