– М-м… – Дейв не знал, что тут еще сказать.
Отец заворочался на кровати, придвигаясь к нему ближе.
– А теперь… сделай мне… одолжение…
Началось. Вот зачем он здесь. Вот что нужно отцу. Ничего хорошего не жди. Будь у него хоть капля мужества, в эту самую секунду он вышел бы, не оглядываясь! Однако вместо этого наклонился и спросил:
– Чего ты хочешь, папа?
И отец прошептал ему свое желание. Желание, идущее вразрез не только со всеми представлениями Дейва о добре и зле, но и с его инстинктами; желание грязное, извращенное – такое, какого только и можно было ждать от отца. Больше всего сейчас ему хотелось перевернуть отцовскую кровать, выдернуть из руки капельницу и вскричать: «Сдохни, старый ублюдок!» Но перед отцом он по-прежнему был трясущимся мальчишкой; поэтому кивнул, а когда этого оказалось недостаточно, вслух пообещал, что непременно выполнит желание отца.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил…
– Иокаста позвонит… твоей сестре… и объяснит…
– А если она не захочет?
– Захочет, – ответил отец и рассмеялся сухим скрипучим смешком, от которого у Дейва холод прошел по коже.
Он ни секунды больше не мог находиться в этом доме. Просто выбежал вон, поехал в аэропорт и обменял обратный билет на другой, чтобы улететь пораньше.
Через несколько часов, когда Дейв прилетел домой, отец был уже мертв.
Услышав об этом, он только кивнул и сказал: «Хорошо».
Дейв доел свои оладьи и допил горькие остатки кофе. Сестра тоже почти закончила завтрак. Пора ехать. Первый яркий луч солнца на востоке, пробившись через грязное оконное стекло, ударил по глазам.
Наклонившись через стол, Дейв взял обе руки сестры в свои. Сестра вздрогнула, но не отняла руки. На ее лице читалась покорность.
– Это последнее, – сказал ей Дейв. – Обещаю. Больше он никогда ни к чему нас не принудит.
Она подняла на него глаза и улыбнулась – впервые со времени их встречи в Тусоне по-настоящему улыбнулась, радостной, счастливой улыбкой.
В этот миг Дейв вспомнил, как выглядела она маленькой. Вспомнил длинные светлые волосы, сарафанчик, миниатюрную черную сумочку, пластмассовые белые бусы. Она была почти хорошенькой, понял он.
И улыбнулся в ответ.
Она была почти хорошенькой.
Глава 18
– Ничего не хочешь мне сказать? – спросила на следующее утро Джина.
Она подошла к Стиву и оперлась задом об угол его стола, нагло выставив вперед лобок. Тонкие брюки в обтяжку, что были на ней, почти ничего не скрывали.
Стив отвел глаза.
– Я знаю, что ты был у меня дома.
Сердце упало, а в следующий миг отчаянно заколотилось о ребра, во рту мгновенно пересохло. Стив боялся заговорить, не доверяя своему голосу. «Откуда она знает?!»
– У меня в каждой комнате «видеоняня». На всякий случай. Не хочу, чтобы любой, кому взбредет в голову, шарился в моих вещах. – Джина интимно наклонилась к нему и понизила голос. – Даже в ванной камера есть!
Стив по-прежнему не мог ответить: все силы уходили на то, чтобы его лицо ничего не выражало, а за вдохом следовал выдох.
– Да ладно! – проговорила она, игриво толкнув его в плечо. – Я ведь знаю, что ты ничего дурного не хотел! Откровенно говоря, я даже польщена. Я видела, что ты ко мне неравнодушен, и все ждала, когда ты сделаешь первый шаг… – И, рассмеявшись, добавила: – Что ж, вчера вечером ты этот первый шаг определенно сделал!
– Я… – начал Стив и умолк.
– А мои коллажи тебе понравились? Спорю, понравились! – Джина снова понизила голос. – Если хочешь, могу и тебя туда вставить.
– Н-не понимаю, о чем ты, – сумел наконец выдавить он.
– Неужели? А вот мои четыре видеопленки говорят совсем иное. Впрочем, если хочешь поиграть в невинность…
Он решил избрать другую тактику.
– Присваивать корпоративную собственность «Однокашников-медиа» незаконно. Это воровство. Карается тюрьмой.
– О, да ты умеешь давать сдачи! – обрадовалась Джина.
Тут к столу Стива подошел Род Зиндел из пиар-отдела.
