экономический рост, все природоохранные действия, все попытки построить стабильную экономику, все усилия по ликвидации разногласий в обществе ни к чему не приведут». Три восклицательных знака. Далее следовал длинный ряд цитат. Несмотря на развитие технологий, люди все равно плодились слишком обильно: вряд ли кто-нибудь стал бы это отрицать. Иногда последствия оказывались минимальными – чересчур плотное движение, нехватка посадочных площадок. В иных же случаях рушились государства, свирепствовал голод, вспыхивали гражданские войны, и наблюдатели с других планет ничем не могли помочь. «Сколь бы ни был велик флот, невозможно доставить еду для миллиарда человек». В книге подробно описывались усилия по спасению вымирающих видов на всех ста планетах Конфедерации, по сохранению окружающей среды, разумному использованию ресурсов, замедлению роста населения. Говорилось о сопротивлении со стороны государства, корпораций и религиозных групп, о безразличии общественности (которая, согласно Хендрику, никогда не осознает серьезности проблемы, пока не становится слишком поздно). Он сравнивал человечество с раковой опухолью, распространяющейся по Рукаву Ориона и заражающей отдельные планеты. Снова восклицательные знаки.
От подобного чтения волосы вставали дыбом. Горячность автора порой не знала пределов. Там, где вполне можно было ограничиться одним прилагательным, он вставлял два или три.
Книга, однако, была основательно зачитана: Нэнси Уайт явно соглашалась с автором по большинству вопросов. Она постоянно спорила с ним по поводу фактов или технических подробностей, но, похоже, в главном они сходились: множество людей умерли или были навсегда ввергнуты в нищету лишь из-за того, что человечество не может или не хочет обуздать свою страсть к размножению.
Я показала книгу Алексу.
– Паникер, – сказал он. – И она, кажется, тоже.
Я уныло уставилась на книгу:
– Возможно, как раз это нам и нужно.
Он удивленно взглянул на меня:
– Не знал, что ты из этих чокнутых «зеленых».
Когда на следующий день я подлетала к слиянию рек Мелони и Наракобо, возвращаясь домой, позвонил Влад Коринский – владелец таблички с историей предыдущих полетов «Поляриса». В конечном счете, решила я, она вполне могла быть самым ценным из всех артефактов, уцелевших после взрыва. Никто не знал, где именно на корабле она находилась, но, если Мэдди придерживалась традиций, табличку следовало поместить на мостике, на видном месте. Влад был путешественником и искателем приключений. Он побывал в Хокмире, Морикалле, Хамалупе и во многих других местах, где велись археологические раскопки – как на планете, так и за ее пределами. Стены комнат в его доме были украшены фотографиями – Влад на фоне руин городов, принадлежавших полудюжине древних цивилизаций. За многие годы он основательно обгорел на солнце, на лицо наложили отпечаток ветры десятка планет.
Он занимался покупками, обновляя свое жилище, и просматривал наш каталог – нет ли чего нового на подходе?
– Вы позвонили как раз вовремя, Влад, – сказала я. – Мне случайно попался коммуникатор из Арувии. Ему четыре тысячи лет, но он в отличном состоянии. Кто-то потерял его во время сражения при Эфанте.
Мы еще немного поговорили, и Влад пообещал подумать. По голосу было ясно, что он уже клюнул на приманку. Но ему не хотелось выглядеть чересчур сговорчивым.
Влад мне нравился. Несколько раз мы ужинали вместе, в нарушение общепринятого правила: никаких личных отношений с клиентами. Алекс об этом знал и болезненно морщился при всяком упоминании имени Влада, но ничего не говорил. Видимо, он полагался на мое благоразумие или здравомыслие – virtue. Надеюсь, что не на мою добродетель.
– Как у вас дела, Чейз? – спросил Влад.
В голосе его прозвучала тревога, и я поняла, из-за чего он звонил.
– Все хорошо, – ответила я. – Спасибо.
– Рад за вас. – На лобовое стекло упало несколько дождевых капель. – Ничего не узнали про парня, который пытается украсть артефакты?
– Влад, я не говорила, что их пытаются украсть.
– Разве это не ясно?
– Пока мы не знаем в точности, что происходит. Просто хотим, чтобы вы были осторожнее.
– Ладно. Я хотел сказать, что посторонних здесь не появлялось.
– Хорошо.
– Если кого-нибудь увижу, сразу же сообщу.
Похоже, сегодня был мой вечер. Когда я вернулась домой, искин проинформировал меня, что звонит Ида Патрик.
Ида была хорошо образованной и педантичной женщиной средних лет, из тех, которых можно встретить по вечерам в клубе за игрой в ориноко и фруктовым соком. Ничто не вызывало у нее такого негодования, как неподобающее поведение. Мир представлялся ей чистым, полным света пространством, вместилищем благопристойности и добродетели – и любому, кого это не устраивало, следовало попросту подыскать себе другое место. Одно лишь мое
