так. Воздух вибрировал от силы. Силы существа, которое напирало на ткань реальности, словно новорожденный в рвущемся утробном мешке.
Только он мог это почувствовать. Только он знал, что это.
Саван Смерти осторожно продвигался вперед, и Мортарион ощущал их замешательство. Для них хранилище было пустым, без каких-либо признаков незваного гостя, о встрече с которым говорил примарх. Его позабавила их вера в то, что генетический отец может ошибаться. Каково было воину Легионов думать о подобном?
Почти так же, как и примарху, подумалось ему.
Однако они не могли почувствовать того, что чувствовал он.
Мортарион провел целую жизнь на планете, где по окутанным туманом утесам Барбаруса бродили чудовищные создания злобных генетиков и заклинателей трупов, говорящих с духами. Там ежедневно творили монстров, поистине заслуживающих этого названия. Он даже создал несколько собственных.
Мортарион узнал запах подобных тварей, но более того — учуял одного из своих.
— Видите, мой повелитель, — сказал апотекарий Бурку. — Ясно видно, что здесь ничего нет, так не можем ли мы покинуть генетические лаборатории?
— Ты неправ, — произнес Мортарион.
— Мой повелитель? — переспросил Бурку, сверяясь с зернистой голограммой, которая парила над перчаткой его нартециума. — Я не понимаю.
— Он здесь, просто еще не может показаться, не так ли?
Слова примарха были адресованы пустому воздуху, однако раздавшийся в ответ голос напоминал скрежет камней в грязевом оползне и, казалось, отдавался эхом со всех сторон.
Мортарион кивнул, уже подозревая, что именно поэтому он и выбрал это место. Саван Смерти окружил Мортариона, держа наготове боевые косы. Сенсориум безуспешно искал источник голоса.
— Мой повелитель, что это? — спросил Бурку.
— Старый друг, — отозвался Мортарион. — Тот, кого я считал утраченным.
Никто и никогда не считал Повелителя Смерти быстрым. Неумолимым — да. Безжалостным и упорным — абсолютно верно. Но быстрым? Нет, ни в коем случае.
Безмолвие превратилось в размытое пятно твердого железа. К моменту, когда клинок описал круг, все семеро воинов Савана Смерти уже были убиты, просто рассечены надвое поперек живота. В хранилище вырвалось буквально апокалиптическое количество крови, изобилие блестящей, невероятно яркой жизненной влаги. Она забрызгала стены и красной волной полилась по полированным стальным плитам пола. Мортарион ощутил ее горький резкий привкус.
Апотекарий Бурку попятился от примарха. Его глаза по ту сторону визора шлема были широко раскрыты и полны неверия. Мортарион не стал его останавливать.
— Мой повелитель? — взмолился апотекарий. — Что вы делаете?
— Нечто ужасное, Корай, — ответил Мортарион. — Нечто необходимое.
Казалось, в воздухе перед Мортарионом возникло что-то нацарапанное — призрачный образ человеческой фигуры, вытравленный на невероятно тонкой стеклянной пластине. Или же пикт-трансляция полуоформленного оттиска тела, очертания чего-то, чье существование было лишь возможностью.
Наспех выцарапанная фигура шагнула в кровавое озеро, и постепенно, невозможным образом, растекающаяся жидкость начала двигаться обратно. Медленно, но все быстрее по мере вливания насыщенной жизненной влаги в призрачное тело, фигура начала обретать форму.
Сперва пара ступней, затем лодыжки, икры, колени и мускулистые бедра. Потом кости таза, позвоночник, органы и бьющиеся, сплетающиеся, блестящие мышцы, которые сами обвивались вокруг влажного красного скелета. Кровь Савана Смерти как будто заполняла некую незримую заготовку, и возникало могучее тело огромного воина-трансчеловека.
Напитанный кровью мертвецов и сотворенный из нее, он не имел кожного покрова. Мясницкие ломти мяса обтягивали окостеневшие ребра, укрепленные бедренные кости и подобный камню череп не имеющего плоти выходца с того света. Из лишенных век глазниц таращились окаймленные красным безумные глаза, и, хотя тело только было создано, от него смердело гнилью. Рот твари задергался, обнаженная челюсть двигалась в костных гнездах, натягивая эластичные сухожилия.
Кровоточащий лиловый язык прошелся по только что выросшим пенькам зубов.
На кратчайший миг иллюзия перерождения была полной, однако это продлилось недолго. Красное мясо прочертили белые полосы борозд разложения, похожие на жировую ткань. Плоть задергалась, словно ее поразили пирующие черви, и над ней поднялись клубы трупных газов. Мышцы покрылись сочащимися язвами, гнойные волдыри лопались, будто мыльные пузыри, источая вязкую слизь.
Раздался треск стекла и тревожные звонки.
