эффективна, что даже самые прекрасно скоординированные схемы ведения огня, применяемые Железными Воинами, не могли ему ничего сделать.
Покинув пределы долины, корабль сменил безумное лавирование на относительно ровный полет.
— Мы ушли от них? — спросил он.
— Их десантные корабли еще будут за нами плестись, но поймать прежде, чем мы вернемся на «Сизифей», не успеют.
— А как же их орбитальные установки?
Железнорукий насмешливо фыркнул.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен, — сказал Велунд. — Это я разработал модель «Ночной ястреб», не забывай.
Шарроукин ухмыльнулся и постучал костяшками пальцев по краю армированного сиденья:
— Знаешь, Сабик, я думаю, Механикум все-таки утвердят эту модификацию.
— Правда?
— Правда, — сказал Шарроукин. — Когда-нибудь.
Глава 7
Я БЫЛ ТАМ
ВЕРХНИЕ ПУТИ
ПЛОТЬ В НАГРАДУ
Фулгрим падал медленно: так неохотно падает самое огромное дерево в лесу, корни которого подточила невидимая гниль. Пертурабо бросился к брату раньше, чем кто-нибудь в амфитеатре понял, что происходит. Подложил ладонь под голову Фулгрима, когда она ударилась о каменные плиты сцены с пугающим треском. Мысленным приказом вызвал Железный Круг и крикнул зрителям, в ужасе сорвавшимся с мест, чтобы они не приближались.
— Брат! — позвал Пертурабо и быстро осмотрел верхние ярусы Талиакрона в поисках снайпера.
Прокрутив в уме момент выстрела, он проанализировал траекторию пули и триангуляцией получил точку, из которой стреляли. Там никого не было, что, впрочем, и неудивительно: любой уважающий себя снайпер должен был давно уже скрыться.
Раздался грохот шагов, и Железный Круг сомкнулся, заключив своего хозяина в несокрушимое кольцо. Роботы приняли боевую стойку и подняли щиты, так что оба примарха оказались в тени, которую отбрасывала эта стальная стена. На правом виске Фулгрима виднелось аккуратное входное отверстие раны, но выходного отверстия не было. Снаряд, выпущенный из оружия неведомого убийцы, все еще оставался в черепе примарха.
— Фулгрим, скажи что-нибудь.
— Брат… — Из-за ручейков крови, стекавших по его лицу, глаза Фулгрима казались черными как оникс.
— Я здесь.
— Только представь, — прошептал он. — Теперь ты сможешь сказать, что был там…
— О чем ты?
— Ты был там, когда убили Фулгрима.
— Не смеши меня, — возмутился Пертурабо. — Это пустяки. Мы оба получали куда более серьезные ранения.
— Боюсь, что ты ошибаешься, брат, — ответил Фулгрим и схватил его за руку, словно собирался прощаться.
Кровь продолжала течь по лицу Фулгрима, и Пертурабо подумал, что всего этого просто не может быть. Даже организм легионера уже справился бы с кровотечением, а уж физиология примарха должна была остановить кровь практически мгновенно. Неужели Император зашел так далеко, что решился использовать ассасина с отравленным оружием? От мысли о столь подлом приеме ярость Пертурабо раскалилась до яркости сверхновой. Только трус будет искать другой способ расправиться с врагом, кроме честного поединка, а предположение о том, что его собственный генетический отец мог задействовать тайных убийц, пятнало все воспоминания о нем.
Роботы с грохотом зашевелились: их молоты с визгом накапливали энергию, искусственные мышцы гудели от нарастающего напряжения. Кто-то приближался, и стражники готовились уничтожить его.
Фулгрим едва заметно пошевелился и произнес:
— Это Фабий. Он мой апотекарий…
— Пропустить, — скомандовал Пертурабо, и Железный Круг расступился, открывая проход для сгорбленной фигуры в доспехе Детей Императора.
Фабий с первого взгляда не понравился Пертурабо: у него были впалые щеки, косматые волосы, а глаза смотрели так пристально, словно апотекарий прикидывал, какого размера гроб подойдет примарху. Доспех сидел на нем кое-как и больше напоминал панцирь погибшего существа, в котором теперь
