— Благодарю за предупреждение, тебя, волхв, сам Сварог прислал. Да, меня Махрачом люди называют. — Полабянин быстро сообразил, чем грозит его роду набег, и не стал тратить время на расспросы, повернувшись к одному из своих людей, он коротко распорядился: — Лют, ты все слышал. Собирай людей, придется уходить.
Сделав приглашающий жест, Махрач повернулся к селу. Велибор и Глузд немедля двинулись следом. За воротами их уже ждали. Весть о появлении чужаков мгновенно облетела лесную росчисть. На улице собирались люди.
Глядя на узоры женских понев, вышивку воротов и рукавов рубах, волхв утвердился во мнении, что это полабужанский род, скорее всего, гломачи. А людей в селе немного: около двух десятков мужей и способных носить оружие отроков, женщины в большинстве немолодые, несколько ребятишек за спинами родителей прячутся. Подумалось, что девиц не видно и детей больше должно быть. Наверное, специально на улице не показались. Это правильно, родовичам спокойнее разговор вести, когда юные девицы и детишки по домам сидят, мало ли что у чужаков на уме.
На утрамбованной площадке посередке села Велибора встретил полноватый муж в медвежьей шкуре на плечах. В волосах и усах старейшины поблескивала седина, высокий лоб прорезали глубокие морщины, но держался дед прямо, расправив плечи. Видно было, что он еще силен и крепко держит свой род. Вдобавок глубоко посаженные ярко-синие глаза человека светились умом и уверенностью.
Волхв не успел открыть рот, как из-за спины старейшины выступила женщина в красном, украшенном богатой вышивкой платье и с поклоном протянула гостям деревянное блюдо с караваем и чаркой меда. Пришлось угощаться. Спешка спешкой, а обычаи святы. Селяне глаз не сводили с чужаков, многие мужчины сжимали в руках оружие. Только когда Велибор и Глузд отломили по куску хлеба, положили в рот и запили добрым глотком, по толпе прокатился вздох облегчения. Вот теперь всем стало ясно, что на росчисть добрые люди вышли, а не злыдни какие или выходцы из тех мест, что перед ясным ликом Небесного Хорса и называть нельзя.
— Я Володимер. Боги поставили меня старшим рода гломачей, — представился старейшина. Да, догадка волхва была верной.
— Я Велибор, человек Филина. — Волхв намеренно назвал имя крылатого и всеведущего гонца, своего небесного покровителя. Жители таких забытых Богами чащоб любят таинственность и многозначительную недосказанность. Подобным речам они больше доверяют, подсознательно принимают говорящего за своего.
— Беда идет, Володимер. Саксы приближаются, почти сотня воинов. Скоро выйдут к селу. Посему уходить надо, прятать род под покрывало Макоши.
— Точно сюда идут?
— Мы с саксами не воюем! Это большие князья свару затеяли, а гломачи в стороне стоят! — судорожно сжав на груди руки, выкрикнула пожилая женщина. Вот этого Велибор и боялся. Начнутся ругань и споры, за выяснением истины время будет потеряно. Прекрасно известно: никто не хочет бросать дома, нажитое трудом имущество, припасы и бежать сломя голову в лес, взяв с собой только самое необходимое, но приходится, иначе род без толку погибнет, а все его имущество и дети станут добычей саксонской нечисти.
— Пусть старшой и волхв выйдут и объяснят, что мы мирные люди, откупиться можно, если что, — прозвучало за спиной Велибора.
— Они придут убивать и грабить, — громко, перебивая шум, заявил Глузд. — Думаете откупиться? Они и так все заберут и вас рабами угонят. Драться не можете, значит, не откупитесь, право меча на их стороне.
— Далеко ли они? — задал вопрос Володимер, одновременно поднимая руку, прося тем самым тишины.
— Мы их обогнали перед развилкой, той самой, где самострел. — В голову волхва пришла хорошая мысль. — А потом еще один самострел видели. Как думаете? Что они скажут, когда пару своих людей в ваших ловушках потеряют?
Казалось, сейчас толпа взорвется, слова Велибора попали в самую точку, заставили людей почувствовать и понять, что на поле боя между сильными слабому остается незавидная роль добычи. Вот только на кого выплеснется гнев и ярость толпы?
— Тихо всем! — Володимер с силой топнул ногой. — Все собираемся и уходим! Берем детей, серебро, оружие. Род спасать надо. Махрач, бери отроков, мужей, вооружайтесь, ты идешь последним. Данко и Зубец, ведите родовичей к Черному Капищу.
Спокойный, уверенный голос старейшины, четкие распоряжения возымели действие: миг — и площадка опустела. Люди быстро разошлись по домам собираться в дорогу.
— Умеешь ты с людьми разговаривать, старшой, — с легким, хитроватым прищуром молвил Велибор.
— Так родня все, мои дети. Волхв, ты с нами? Если хочешь, можно успеть по глотку яблочного меда пропустить, все одно бросать придется.
Род гломачей уходил, бежал прочь, бросив уютные построенные еще дедами дома, плодородные поля, стойла со скотом, весь нажитый скарб, полные зерновые ямы, схроны с припасом. Бросили все. С собой взяли только самое необходимое, что на руках можно унести, и всех родовичей. Даже двоих старых, немощных стариков внуки и правнуки тащили на носилках. Нельзя своих бросать, род как один человек перед лицом Сварога стоит. Иначе не выжить роду, не сохранить себя на земле. Опасность, холодное дыхание Марены в затылок заставили людей искать спасения посреди лесной чащи, за
