иду с опущенной головой прямиком к подъезду и по пути решаю, на что ставлю. Итак, если Катька дома – покупаю рояль, если её нет – пианино. На звонок в дверь никто не ответил, открыл дверь своим ключом. Точно, тишина и покой, как на кладбище. А посему выходит, что начинаю искать нормальное пианино.
А нормальным, по моему разумению, должно быть не «Москва» или «Ласточка», и даже не лучшее из советского «Красный Октябрь», а что-нибудь вроде W. Hoffmann или Weinbach от не менее знаменитого производителя Petrof. Вот и буду искать эти два инструмента, какой попадётся, такой и возьму.
Только я далеко не был уверен, что мои поиски окажутся такими лёгкими. Для проформы следующие несколько дней решил посвятить обходу магазинов, торгующих музыкальными инструментами. Начал со специализированных отделов ГУМа и ЦУМа. И Weinbach как раз обнаружил в ЦУМе. В зале инструмент был один, и на его крышке покоилась неутешительная табличка «Товар оплачен».
– Девушка, – обратился я к немолодой продавщице, чем сразу её к себе расположил, – а что, это пианино у вас в единственном экземпляре?
– Ой, молодой человек, последнее было, его только вчера оплатили, обещали сегодня к вечеру забрать самовывозом.
– А в ближайшее время завоза не ожидается?
– Это теперь уже в следующем квартале.
Жаль, я уже в мечтах видел инструмент в своей квартире.
– Девушка, – снова польстил я женщине, – а оно у вас настроено?
– Да, конечно, к нам регулярно приходит настройщик, мы же не можем продавать товар, который неизвестно как звучит.
– Может, разрешите оценить звучание?
Продавщица колебалась несколько секунд, потом махнула рукой.
Я поднял верхнюю крышку и сыграл несколько гамм. Звук очень даже приличный, объёмный, мощный и чистый, почти не отличается от рояля. Эх, ну почему я не заглянул сюда парой дней раньше!
– Если не секрет, сколько хоть стоит такой инструмент?
– Сейчас погляжу в тетрадке… 850 рублей.
М-да, по сравнению со стоявшим рядом «Красным Октябрём» цена почти вдвое. Но фирма того стоила. Даже учитывая, что после Второй мировой правительство Чехословакии национализировало семейное предприятие, основанное ещё в XIX веке Антонином Петроф, качество всё равно оставалось на высоте.
– Девушка, а когда, вы говорите, заберут инструмент?
– Так вот уже должны скоро, до закрытия два часа осталось.
– А если не заберут?
– Ну, значит, завтра, или послезавтра… Нам-то что, товар оплачен.
– А если за пианино вообще не приедут?
– Да что вы такое говорите?! Товар же оплачен! Это такие деньжищи… Сам не сможет подъехать – всякое случается, заболел, может, человек или ногу сломал, так родные заберут. Рано или поздно, но заберут… Да вот, пожалуйста, наш покупатель! Здравствуйте, а вы сегодня без жены и дочки?
– Да, они вчера пианино выбрали, а моё дело – доставить его на место. Я нанял фургон с водителем, а насчёт грузчиков мы договорились с вашим администратором, что вы своих предоставите. За доставку на третий этаж я всё оплачу, потом на том же фургоне грузчиков отправлю обратно.
Говорившему было лет под пятьдесят. Крупное одутловатое лицо, очки в золочённой оправе, приличный костюм, шляпа, портфель из хорошей кожи… Явно не на последние шикует. Но всё одно, надо решаться.
– Товарищ, извините, что вмешиваюсь…
– Да, что вы хотели, молодой человек?
– Видите ли, я тоже хотел приобрести инструмент этой фирмы, но оказалось, что в Москве его не найти, а здесь последнее пианино Weinbach, и то оказалось оплачено.
– Сочувствую, но…
– Но я мог бы предложить вам цену несколько больше, чем вы заплатили за этот инструмент, – сказал я, понизив голос, чтобы не слышали продавщица и бродящие по отделу граждане.
– Вы? Мне?! Хм… Молодой человек, вы, наверное, учитесь в институте? И какая у вас стипендия? Пятьдесят рублей?
– Я учусь на заочном отделении Академического музыкального училища при Московской консерватории. Стипендии там, действительно, мизерные. Но основной мой заработок – как футболиста в команде «Динамо» и авторские отчисления с моих песен, многие из которых вы наверняка слышали. Да хотя бы вот эту…
Я снова поднял крышку инструмента и наиграл мелодию из «Чёрного кота», которую когда-то предложил Тамаре Миансаровой и звучавшую уже второй год чуть ли не из каждого утюга.
