лондонских поездок не испытывал. Машинка для своего ценового ряда была довольно шустрая, да и дизайн мне нравился, хотя всё же красный цвет казался несколько вызывающим. Ладно бы «феррари»… Ну да как-нибудь переживём, надеюсь, не за горами то время, когда я усядусь за руль какого-нибудь спорткара. В той жизни было время, когда я зарабатывал вполне прилично, мог в принципе и спорткар позволить, но такие машины создаются явно не для российских дорог, так что для солидности я обошёлся считавшимся престижным в 1990-е Volvo-940.
По идее, я мог бы и сейчас замахнуться на спорткар, моих выигранных по суду 15 тысяч фунтов аккурат хватило бы на приобретение, например, Ferrari 400 Superamerica. Но уже на следующий день после того, как я стал обладателем этой заоблачной для рядового англичанина суммы, решил пожертвовать деньги на благое дело. А именно – для Егорьевского детского дома. В прежней жизни, уже будучи известным музыкантом и членом общественного совета «Динамо», я приезжал пару раз с гуманитарной помощью в этот детдом и прекрасно запомнил, что он создан ещё в 1945 году, как раз в год Победы. Значит, учреждение уже функционирует, и ему также можно оказывать помощь.
Сразу же вспомнился пресловутый Юрий Деточкин, продававший угнанные автомобили, чтобы помогать детдомовцам. Ну а у меня и без угонов получилась солидная сумма, на которую можно сделать достойный ремонт и накупить в качестве довеска какого-нибудь спортинвентаря. Прикармань я это бабло – некоторые в Союзе стали бы поглядывать в мою сторону косо. А тут отличный пример благотворительности, после которого у меня если и не будут развязаны руки, но уж во всяком случае я получу неплохие преференции. Хотя нельзя исключать и просто фактора желания помочь брошенным детям.
Притормозив у одного из газетных киосков, я попросил свежий номер New Musical Express. Ну да, как и обещал Эндрю, на две трети полосы свежий материал о вчерашнем выступлении нашей группы с одной, но приличного размера чёрно-белой фотографией. Это если не считать фото на обложке – тоже чёрно-белое, но в цветовом оформлении. Причём на титульном листе моя особа давалась крупнячком, а на заднем плане угадывались Диана с Юджином.
Да уж, попасть на обложку этого мегапопулярного издания дорогого стоит. Невольно сам себя зауважаешь.
Оперативно сработали ребята, ничего не скажешь. Журнал выходит еженедельно, но как раз вчера и случился канун очередного выхода издания. То есть, получается, и мы им с датой выступления подфартили.
К консульству я подкатил на собственном авто, выходя из него, небрежно хлопнул дверцей, будучи уверен, что произвёл на консульских впечатление, ну или как минимум на дежурного. Мог, конечно, и по телефону с Леонидом Ильичом решить вопрос относительно благотворительной акции, но предпочёл просто созвониться, договорившись о встрече, и заявиться в консульство лично.
– А я вижу, вы уже и машину себе приобрели, – встретил меня Федулов с улыбкой, протягивая для рукопожатия сразу обе руки. – Ну так что у вас там за важный вопрос, потребовавший личной встречи?
– Вы же в курсе, Леонид Ильич, по поводу выигранного дела в лондонском суде? Ну так вот, эти 15 тысяч фунтов я хотел бы направить на благотворительность.
– На благотворительность? Это же прекрасно! И кто адресат?
– Адресат – детский дом города Егорьевска.
– Егорьевска? Почему именно он?
– Почему?.. Ну-у, считайте это своеобразной блажью. Вы же не имеете ничего против помощи детям-сиротам?
– Конечно же нет, как вы только могли такое подумать! Дети – это святое! Я двумя руками за вашу инициативу.
Договорились, что деньги, как только я их получу, сразу же перечислю на счёт советского консульства. А там чтобы была полная документальная отчётность о движении средств до последнего пенса… То есть до последней копейки, раз фунты по-любому переведут в советскую валюту.
– Наверняка там нужен ремонт, нет детского дома, где ремонт не требуется. Ну и по мелочи, вплоть до спортивного инвентаря, уверен, на такие вещи средства ещё останутся, – говорил я, разве что не загибая пальцы подобно Вовке в Тридевятом царстве.
Между тем работа по созданию и записи нового альбома шла полным ходом. Месяц аренды близился к завершению, и мы ускорились, пропадая в студии на Эбби-Роуд с раннего утра до позднего вечера. Джону и Люку даже пришлось взять отпуск за свой счёт, причём Гризли, как и обещал, всерьёз подумывал о завершении карьеры мясника. Диана обошлась академическим отпуском, ну а Юджину не было нужды посещать каждую репетицию, раз уж его услуги требовались в паре-тройке песен для нового альбома под загадочным названием Fragile. Для записи этой песни Эндрю и в самом деле вытащил откуда-то полтора десятка ребятишек, поющих на клиросе в одном из католических храмов Лондона.
– Нужно будет – решим вопрос и с хором на концерте, – пообещал, хитро улыбаясь, продюсер. – Я уже намекнул на это настоятелю церкви Святого Филиппа, за определённую мзду на благо Святой Церкви он не против.
– Только учти, Эндрю, что такому хору, хоть и детскому, выступать на клубной сцене не по чину.
– Договориться насчёт Королевского театра или «Палладиума»? – то ли всерьёз, то ли в шутку предложил Эндрю.
– Знаешь, это неплохая идея. Если уж The Beatles выступали на сцене «Палладиума», то почему бы и нам не попробовать?
Тем временем репертуар нашего будущего альбома пополнялся всё новыми и новыми композициями. Среди них теперь значилась и Glass of Whiskey. Это была англоязычная кавер-версия хита в исполнении Лепса «Рюмка водки». Над текстом пришлось немного покорпеть, но в целом получилось, на мой взгляд, неплохо. Главную строчку припева переделал без проблем, теперь она исполнялась как Only a glass of whiskey on the table. Хотя правильнее было бы
