На портскрине действительно были записаны инструкция по применению капель, подробный отчет об исследовании доктора и доказательства, почему летумозис был на самом деле биологическим оружием, разработанным на Луне.
Но в самом верху…
– Там есть вкладка, озаглавленная моим именем.
Не просто Кресс. Крессида Дарнел.
– Ага. Это ведь был портскрин доктора.
Дрожащими пальцами Кресс коснулась экрана и развернула вкладку прежде, чем успела решить, хочет она знать правду или нет.
– Результаты анализа ДНК, – сказала она. – И подтверждение отцовства.
Она встала и отложила портскрин в сторону.
– Давай закапаем твое лекарство.
– Кресс. – Он протянул к ней руки и положил ладони на складки ее юбки. – Ты в порядке?
– Не очень, если честно. – Она посмотрела на Торна. Он снял повязку с глаз, так что стало видно светлую полоску незагоревшей кожи. Сглотнув, Кресс снова рухнула в пилотское кресло. – Я должна была сказать ему, что люблю его. Он умирал, и он был там, рядом со мной, и я знала, что мы больше не увидимся. Но я не смогла. Я чудовище, правда?
– Конечно, нет! Он был твоим биологическим отцом, но ты все равно едва его знала. Как ты могла его любить?
– Разве это важно? Он сказал, что любит меня. Он умирал, и теперь его больше нет, и я никогда…
– Кресс, слушай, прекрати. – Торн повернулся к ней. Нащупал ее запястья и переплел ее пальцы со своими. – Ты ничего плохого не сделала. Все случилось так быстро, и ничего нельзя было изменить.
Она закусила губу.
– Он взял у меня анализ крови в тот первый день в Фарафре. – Она страдальчески закрыла глаза. – И он знал все это время – целую неделю. Почему он не сказал мне раньше?
– Он хотел дождаться подходящего момента. Он ведь не знал, что скоро умрет.
– Он знал! Есть вероятность, что мы все умрем! – Когда она сделала новый вдох, ее диафрагма предательски задрожала, на глаза навернулись слезы. Торн притянул ее к себе. Он посадил Кресс на колени, подцепив огромную юбку одной рукой, чтобы та снова не запуталась в ногах. Всхлипывая, Кресс уткнулась носом ему в грудь и дала волю рыданиям. Сначала слезы принесли ей странное облегчение, но потом она почему-то почувствовала себя виноватой. Этого было недостаточно. Она плохо его оплакивала. Но больше она ничего не могла сделать.
Торн держал ее до тех пор, пока всхлипывания не стали тише, чем биение его сердца. Он убрал намокшие волосы с ее лица, и Кресс невольно порадовалась, что он не может видеть ее такой: красной, с опухшими глазами и следами слез на лице.
– Послушай, Кресс, – прошептал он в ее волосы, когда она уже успокоилась. – Я ни в коем случае не могу назвать себя экспертом, но я точно знаю, ты сегодня все сделала правильно. Нельзя говорить никому, что любишь, если ты в этом не уверен.
Она всхлипнула.
– Но я думала, что ты любил многих девушек и признавался им в этом.
– Именно поэтому я не эксперт. Дело в том, что никого из них я по-настоящему не любил. И, если честно, я не уверен, что смог бы понять, что люблю, если…
Она вытерла мокрую щеку рукой.
– Если что?..
– Ничего. – Откашлявшись, Торн откинул голову на спинку кресла. – Ты в порядке?
Всхлипнув еще раз, она кивнула.
– Наверное, да. Я еще немного не в себе.
– Думаю, как и все мы.
Кресс увидела колбу с каплями рядом с портскрином доктора. Ей не хотелось высвобождаться из объятий Торна, но и о докторе думать ей больше не хотелось. О том секрете, что он хранил. О тех словах, которых он не сказал.
– Может быть, нам пора заняться каплями?
– Только когда ты перестанешь дрожать, – остановил ее Торн. – Я не люблю, когда рядом с моими глазами что-то трясется.
Она слабо засмеялась и выбралась из кольца его рук. Напоследок Торн сжал ее чуть сильнее. Кресс постаралась подавить в себе чувство вины. Она не будет думать об этом сейчас.
Прочитав инструкции доктора (по три капли в каждый глаз, четыре раза в день в течение недели), она открыла крышечку. Набрав раствор в пипетку, она подошла ближе к креслу, в котором сидел Торн. Измятое платье покачивалось на ее бедрах.
Торн снова забросил ноги на пульт управления, а голову откинул назад, обратив лицо к потолку. Она уже много дней не видела его глаз, но они
