Удерживая одной рукой корзину с луком на бедре, Скарлет закрыла шлюз и спросила, проходя мимо Эмили:
– Это он за четвертым столиком?
– Нет, он за девятым. – Эмили улыбнулась, перекладывая овощи. Когда они пробирались через кухню, окутанную клубами пара, Эмили воскликнула:
– Ой, я такая глупая! Всю неделю хотела позвонить и спросить, как твоя гран-маман. Есть новости?
Скарлет стиснула зубы: слова сообщения продолжали жужжать у нее в голове, словно шершни. «Дело закрыто».
– Нет, все по-старому, – ответила она. И разговор потонул в криках суетившихся поваров.
В кладовой, они поставили овощи на пол. Скарлет принялась расставлять ящики, а Эмили вежливо пробормотала:
– Не переживай, Скар. Она вернется.
И юркнула обратно в главный зал. Все говорили о пропаже бабушки так, будто она кошка, которая вернется домой, когда захочет есть. «Не переживай, она вернется».
Но ее не было уже две недели. Она ушла, никому ничего не сказав, не предупредив, не попрощавшись. И даже пропустила день рождения Скарлет, хотя купила все для любимого лимонного пирога внучки, которой исполнялось восемнадцать лет.
Никто из владельцев ферм и работников не видел, как она ушла. Ни один андроид не заметил ничего подозрительного. Дома остался ее портскрин, но ни в сообщениях, ни в календаре, ни в истории браузера не было никаких зацепок. То, что она его оставила, само по себе было странно. Никто никогда не оставляет портскрин дома.
Но хуже всего было даже не это. Не брошенный портскрин и не лимонный пирог.
Скарлет обнаружила ее чип, завернутый в марлевую салфетку со следами крови. Она оставила его на кухонном столе, бросила, как что-то ненужное.
Следователь сказал, что люди вырезают чип из руки, когда не хотят, чтобы их нашли. Он говорил так, будто открывал Скарлет страшную тайну. Но ей почему-то казалось, что об этом трюке могут знать и те, кто похищает людей.
Глава 2
Жиль стоял у кухонного стола и поливал сэндвич соусом бешамель. Скарлет обошла стол и окликнула хозяина. Он раздраженно посмотрел на нее.
– Я закончила, – мрачно сказала она. – Подпиши доставку.
Жиль зачерпнул картошку фри и, высыпав рядом с сэндвичем, подтолкнул тарелку к Скарлет:
– Отнеси заказ на первый столик, а я пока все оформлю.
Скарлет разозлилась:
– Жиль, я к тебе в официантки не нанималась!
– Радуйся, что я не заставил тебя оттирать то безобразие на стене! – Он повернулся к ней спиной. На нем была белая рубашка, пожелтевшая от пота.
Скарлет уже сжала кулаки, представляя, как сэндвич летит в голову Жилю, но перед ее мысленным взором возникло суровое лицо бабушки. Как она будет разочарована, когда вернется и узнает, что из-за внучкиной вспышки ярости они лишились постоянного клиента!
Схватив тарелку, Скарлет выбежала из кухни. Когда она вошла в зал, ее едва не сбил с ног официант. Таверну Рьё нельзя было назвать приятным местом – липкие полы, дешевые разномастные столы и стулья, спертый воздух. Но люди любят посплетничать и пропустить стаканчик-другой, поэтому в таверне всегда было много посетителей, особенно по воскресеньям, когда местные фермеры на сутки забывали о своих полях.
Пробираясь сквозь толпу, Скарлет заметила на стене за стойкой светящиеся экраны нетскринов. По всем показывали один и тот же репортаж, взбудораживший Интернет прошлой ночью. Все говорили о ежегодном бале Восточного Содружества, на котором почетной гостьей была королева Луны и куда проникла девочка-киборг, которая взорвала несколько люстр и пыталась убить королеву… или только что коронованного императора. У каждого была своя версия событий. На увеличенных фотографиях с места происшествия можно было разглядеть девушку с грязным лицом и мокрыми волосами, выбившимися из тугого хвоста. Загадка, как ее вообще пустили на бал.
– Они должны были избавить ее от страданий, когда она споткнулась и упала на лестнице, – заметил Роланд. Он был завсегдатаем таверны и выглядел так, что было ясно: он торчит здесь с полудня. Он ткнул пальцем в экран, изображая пистолет, и добавил: – Я бы пустил ей пулю прямо в лоб. Скатертью дорога!
Посетители рядом со Скарлет одобрительно кивали, а она, закатив от отвращения глаза, стала протискиваться к первому столику.
Она узнала красавчика, о котором говорила Эмили – отчасти благодаря шрамам и синякам на оливковой коже, но скорее потому, что он был единственным чужаком в таверне. Он выглядел чуть более потрепанным, чем она ожидала после восторженного рассказа Эмили: его волосы торчали в разные стороны, а под глазом проступал свежий синяк. От нетерпения он постукивал ногой под столом.
Перед ним стояли три пустых тарелки – на них не осталось ничего, кроме следов жира, остатков яичного салата и нетронутых томатов с листьями рукколы.
