– А почему ты уехала из Парижа?
Она посмотрела на него, но он перевел взгляд на спокойную гладь озера.
– Я не была там счастлива. После того как моя мать ушла, отец предпочитал все время проводить в баре, а не со мной. И я переехала к бабушке.
– Там ты была счастливее?
Она пожала плечами:
– Понадобилось время, чтобы привыкнуть. Городской ребенок не любит вставать на заре и выполнять скучную работу. Да, я бунтовала. Но там все было по-другому… Когда я жила с отцом, то готова была устраивать истерики, беситься, ломать вещи, лгать – все, что угодно, только бы привлечь его внимание. Заставить заботиться обо мне. Но с бабушкой я так никогда себя не вела. Мы просто сидели теплыми вечерами в саду и разговаривали. И она слушала то, что я говорю. Принимала мое мнение с уважением, как будто я действительно говорю что-то дельное. – Ее взор затуманился, и она стала смотреть на пламя. – Половину времени мы ругались, потому что обе считали свое мнение очень важным и были слишком упрямы, чтобы признать свою неправоту. Но всякий раз, когда одна из нас срывалась на крик или была готова встать и уйти, хлопнув дверью, бабушка просто начинала смеяться. Ее смех был таким заразительным. В такие моменты она всегда говорила, что я очень похожа на нее. – Скарлет вытерла слезы и обхватила колени руками. – Она говорила, что поэтому меня ждет тяжелая судьба.
Волк подождал, пока она успокоится, а потом спросил:
– И вы всегда были только вдвоем?
Скарлет кивнула. Потом наклонилась и перевернула уже подрумянившиеся крылышки утки.
– Да, только мы вдвоем. Бабушка никогда не была замужем. Кто бы ни был мой дедушка, я о нем ничего не знаю. Она никогда не рассказывала.
– А у тебя не было братьев или сестер? Хотя бы приемных?
– Приемных? Нет, только я. – Она подкинула веток в костер. – А у тебя? Братья или сестры?
Волк начал пересыпать камешки.
– Только один младший брат.
Скарлет едва слышала его сквозь треск поленьев. Но тем не менее почувствовала всю тяжесть этих слов. «Младший брат». В голосе Волка не было ни равнодушия, ни привязанности.
– А где он сейчас? – спросила она. – Все еще живет с родителями?
Наклонившись вперед, Волк поправил ножку утки.
– Нет. С родителями мы уже давно не общаемся.
– Не общаетесь с родителями… Думаю, у нас с тобой есть что-то общее.
– Я любил своих родителей, – ответил он с нежностью, которой не было, когда он говорил о брате.
– О, – прошептала она почти беззвучно. – Они умерли?
Она вздрогнула от жестокости своих слов, негодуя на себя, что не смогла попридержать язык. Но Волк выглядел скорее отрешенным, нежели задетым. Отбросив камешки в сторону, он сказал:
– Не знаю. Есть правила, которые необходимо соблюдать, вступая в стаю. Например, порвать со всеми людьми из прошлого, в том числе с семьей. Особенно с семьей.
Скарлет покачала головой.
– Но если тебе было так хорошо дома, почему ты вообще решил присоединиться к ним?
– У меня не было выбора. – Он почесал за ухом. – Как и у моего брата, когда они пришли за ним через несколько лет. Но его это никогда не беспокоило… – Он бросил камень в воду. – Все очень сложно. А сейчас вообще потеряло всякий смысл.
Скарлет нахмурилась. Сама мысль о том, что тебя лишают права жить своей жизнью, заставляют покинуть дом и семью и вступить в жестокую банду, была для нее непереносима. Но прежде чем она успела задать еще вопрос, Волк снова посмотрел туда, где осталась магнитная дорога. И вдруг вскочил на ноги.
Сердце Скарлет отчаянно забилось.
Из тени тихо, словно кошка, вышел мужчина, с которым она познакомилась в вагоне-ресторане. Он опять улыбался, но уже не той дразнящей, флиртующей ухмылкой, как прежде.
Ей понадобилось какое-то время, прежде чем в опустевшей голове медленно всплыло его имя. Рэн.
Запрокинув голову, Рэн жадно принюхался.
– Как мило, – произнес он. – Кажется, я как раз к ужину.
Глава 21
– Извините, если помешал, – продолжил Рэн, подходя ближе. – Запах был слишком заманчивым, я не смог устоять. – Он пристально смотрел на Волка. Искра, сверкнувшая в его взоре, заставила Скарлет сжаться. Взявшись за пистолет за пазухой, она поудобнее повернула рукоятку.
