Какое сложное, однако, достижение… Это «жж» неспроста…
Ну вот, теперь я приобщился к когорте тех, «кто ошибается только раз».
А еще оказался обладателем не особо длинного куска веревки: «льняной и зачарованной от сырости и гнили». Понятно, почему она не сгнила. Магия- с!
И это печалит — даже простенькие ловушки защищены от безжалостного течения времени. Дверь сгнила в труху, а веревочная ловушка как новенькая! Будто вчера поставили!
Я не представлял, для чего мне может понадобиться столь короткая веревка, но был уверен — в дальнейшем она, несомненно, пригодится. Поэтому поступил по-хозяйски рачительно и убрал веревку поглубже в мешок. Мы люди бедные, нам все сгодится.
Осторожно миновав вмурованные в пол шипы, я пошел дальше, поминутно останавливаясь и подсвечивая подозрительные места. Первый звоночек прозвенел, теперь надо быть вдвойне осторожным.
Да и повод задуматься есть — ловушки просто так, «посреди чистого поля», не ставят. Хотя это Вальдира… здесь всякое может случиться.
Как бы то ни было, оставшуюся часть узкого и сырого коридора я миновал без малейших проблем, лишь в самом конце пути наткнувшись сразу на две преграды. На еще одну «спотыкалку», почти идентичную предыдущей, — у этой шипы были по обе стороны натянутой веревки. И на мощную дощатую дверь, укрепленную металлическими полосами, наглухо перегородившую коридор.
Ловушка перестала существовать через две минуты, веревка отправилась в мешок, а я задумчиво уставился на дверь.
Для начала осторожно толкнул ее, дабы не оказаться в рядах тех олухов, что несколько часов думают, как открыть дверь, а потом с изумлением делают открытие, что дверь-то и не заперта была вовсе! Дверь не шелохнулась. Не обнаружив ни малейших признаков замка, я разочарованно вздохнул и нанес по доскам мощный пинок. Не сработало. Дверь не рассыпалась в гнилую труху, лишь едва слышно скрипнули доски. Моих скудных пунктов силы не хватит, чтобы сокрушить столь крепкую преграду.
Ладно…
Внимательно всмотревшись, я обнаружил следующее — «дверь дубовая, с железными полосами, зачарованная от гнили и сырости». От оно как…
Поняв, что дверь не собирается рассыпаться или открываться, я пожал плечами и, опустившись на корточки, поднес к толстым дубовым доскам пламя факела. От огня-то не зачаровано! Зато от сырости зачаровать додумались, а значит, древесина не отсырела!
Долго ждать не пришлось — не прошло и двух минут, как по двери пробежали первые язычки пламени, с жадным хрустом вгрызаясь в сухое дерево.
В лицо пыхнуло жаром, несколько хитов жизни как корова языком слизнула, и я поспешно отступил назад, не желая превращаться в подкопченную сосиску-гриль.
Несколько томительных минут я выжидал, глядя на объятую пламенем дверь, а затем преграда затрещала и обрушилась, превратившись в высокую груду раскаленных углей и продолжающих гореть чадных головешек. Яркое пламя осветило широкое пространство, выхватив из тьмы часть огромного помещения, несколько высоченных колонн и… высокую фигуру человека, неподвижно стоящую по другую сторону костра, буквально в трех шагах от меня.
Широченные плечи обтянуты рваной кольчугой, ссохшиеся руки на рукояти довольно короткого и ржавого меча. На голове рыцарский шлем с поднятым забралом, оставляющий открытыми остатки лица, и проглядывающий сквозь лохмотья плоти череп с пылающими красным светом глазницами. Над макушкой плавает обозначение монстра:
— У-у-у-у… — разочаровано и одновременно завороженно протянул я. Я недавно в Вальдире и столь мрачных и жутких монстров еще не видывал. Впечатляющее зрелище. Многие могут после такого заиками остаться.
Вступать с таким противником в прямую схватку — чревато для меня. Помру быстро и незаметно.
Противно чавкнуло, челюсть двинулась вниз, на защищенную кольчугой впалую грудь полетел мелкий мусор, из открывшейся ямы рта донеслось:
— Смертным сюда путь заказан…
