— Гыр!
— Угу, — согласился я, осторожно прикрывая дверь обратно. — Можно выходить. Но сначала, Ползун, я выйду в другое место. Наведаюсь в другой мир.
— Ур?!
— Да нет, не собираюсь я в мир загробный. А вот мир реальный навестить не помешает. Посмотреть, как там люди без волшебства живут… посмотрю и вернусь. А потом…
— Хыр!
— Нет, сразу дальше не пойдем, Ползун. Сначала мы с тобой эту самую дверь с петель снимем и разберем к чертям! Ты гвозди вытаскивать умеешь, Ползун?
— Хр-р-р… — как мне показалось, с грустью проурчал питомец.
— Что? Рук нету? Хм… тогда я буду дверь разбирать, а ты по сторонам смотреть и врагов высматривать, — устало рассмеялся я, садясь у стены. — Скоро увидимся.
— Хыр!
Яркий лазурный круговорот ласково окутывает меня и увлекает за собой.
Натужный рев был настолько громок, что я буквально выскочил из кокона, едва не сорвав установленные на гибких кронштейнах датчики. Сердце едва из груди не выскочило.
Рев исходил от пылесоса и на поверку оказался не столь уж и громким — как-никак одна из последних моделей. Просто пылесос стоял у самого кокона, можно сказать впритык. Кто его туда поставил, тоже не являлось загадкой.
Мама Лена занималась уборкой моей комнаты.
— Проснулся? — ворчливо, но довольно ласково осведомилась она.
— Я и не спал, — хмыкнул я, опуская ноги на ковер. — Кира нашлась, да?
— Позвонила, пакостница мелкая, — вздохнула домоправительница. — Жива. Не в рабстве сексуальном.
Теперь все окончательно понятно. Кира позвонила и успокоила маму Лену, которая наконец-то пришла в себя и перестала рвать и метать. В доме стало куда спокойней.
— Но голос ее мне не понравился! — тут же заявила Лена, опровергая мое предположение об успокоившихся нервах. — Квелый голосок был у нее!
— Похмелье! — предположил я, с трудом вспомнив, что означает слово «квелый».
— Да нет… — задумчиво хмыкнула домоправительница. — Не похоже. Но я выясню — вот как только вернется, так сразу и выясню. Все мне расскажет. А ты чего? Выспался?
— Да не спал я!
— Если человек лежит с закрытыми глазами и не шевелится, то либо спит, либо помер! — отрезала мама Лена, с неодобрением косясь на новый предмет мебели в моей комнате. — Вот ведь зараза какая! Сперва Кира на нее подсела, а теперь и ты туда же! Крышкой закроетесь, лампочки свои врубите, и лежите! Как в мавзолее! Теперь у нас в каждой комнате по мавзолею! Тьфу-тьфу-тьфу, не накликать бы… хотя все лучше, чем по подворотням слоняться. Все дома да в тепле лежите…
— Угу — поспешно согласился я, бочком-бочком вытекая из комнаты. — В тепле. В уюте.
— Чтобы борща поел! Со сметаной! С хлебом и чесноком!
— Есть!
— Сам наложишь?
— Борщ? Конечно! Спасибо, мама Лена! Побежал кушать! Отец дома?
— Куда там! В ресторан убыли. Ох… какой-то там юбилей. Каждую неделю юбилей! Все юбилейничают и юбилейничают! Раньше проще говорили — водки хочется! А сейчас — юбилей… важная дата… Сегодня отец твой так и вовсе сказанул, так сказанул: «Знаковое и уникальное событие в жизни!» О как… а все одно водка на столе…
— Вот! А мы дома! В тепле и уюте! — вставил я свои пару копеек. — Не пьем!
— Это ты! А Кира непонятно где и непонятно что делает! Еще и игра эта непонятная! Ну ничего! Скоро выясню, чем вы там занимаетесь, в Фальдире вашей хваленой. Все выясню!
— Вальдире, — машинально поправил я и тут же спохватился. — То есть как выясните?
— Так и выясню! Мне родитель твой так и сказал — чего, мол, волнуешься, Лен? Куплю тебе такой же агрегат, и сама все посмотришь. А и посмотрю!
