не часовой, никто его пока не хватится. Его разведчики сняли ножом, а Сема спокойно залез на броню и через открытый люк расстрелял остальных членов экипажа. Стрелять хоть и с глушителем было бы опасно, если бы в лагере немцев все просто спали, но тут и ракеты осветительные пускали, у немцев же на этот счет фобии, да и кувалдой кто-то гремел на другом конце лагеря. Видать, танкисты что-то чинят.
Зарезанного затащили в танк и поползли дальше. У штабной палатки, как я уже говорил, стоял один часовой, но была еще пара, что прохаживалась по лагерю именно тут. Приказал одному из разведчиков снять маскхалат и приготовиться надевать фрицевский тулуп. Дождавшись, когда патрулировавшие лагерь солдаты пройдут штабную палатку, отправил Сему на дело. Сержант ужом скользнул к часовому, тот даже хрюкнуть не успел. Семе помогли оттащить и раздеть фрица и сняли с того тулуп, немцы тоже утеплились в последнее время весьма качественно, замучились мерзнуть. Боец, которому я приказал переодеться, быстро занял место часового. Тот так кутался, что никто не увидит разницы. Боясь потревожить начальство, фрицы, прохаживающиеся по лагерю, с часовым у палатки командира не разговаривали, риск был минимальным.
В палатку мы вошли все разом. Денщик, нагло спавший недалеко от входа, получил нож под лопатку, спал на брюхе, и остался спать дальше. Впереди была ширма, видимо, командир отгородился, чтобы меньше пускать холод в палатку. Резко отдернув занавески, мы на секунду застыли. Посредине стоял большой стол, а за ним восседали трое фрицев, да каких фрицев! Генерал и два полковника. Они ТАК удивились нашему вторжению, что даже не дернулись. Пока не вышло чего-нибудь громкого, мы просто бросились на них сломя голову. Кто-то все же успел вскрикнуть, но крик тут же оборвался, и фриц захрипел. От входа раздался голос бойца, оставленного вместо часового.
– Эти двое идут сюда, чего делать? – парень был вполне спокоен.
– Зайди внутрь и жди их. Если зайдут – вали.
Мы продолжали вязать офицеров, здоровые попались, как их еще дотащить до наших теперь. А брать кого-то одного и валить остальных – жаба душит. Собрали со стола карты и убрали их в офицерские портфели.
– Черт, Сема, а про Вано спросить? – я выругался. Вытащишь у одного кляп, сто процентов заорет, даже к гадалке не ходи. Часть немаленькая, фрицы надеются на помощь.
– Командир, давай их в лес сначала утащим, а там и поспрашиваем? – предложил разведчик. Тем временем от входа послышалась возня, и я дернул туда. Выйдя из-за ширмы, я увидел, как наш псевдочасовой борется с огромным фрицем, и тот уже вцепился ему в горло. Подскочив и хлопнув по шее немца рукоятью пистолета, я оттолкнул обмякшее тело и протянул руку разведчику.
– Ты как?
– Норма. Спасибо, командир, чуть не удавил, сука.
– Ты чего не стрелял? – удивился я, увидев лежащий рядом штык.
– Да по-тихому хотел, а этот шустрый оказался. Нож выбил ногой, я даже не понял как!
– Я тебе потом покажу как, второй готовый?
– Обижаете, товарищ майор, – обиженно произнес боец.
– Тогда дуй на улицу и паси подступы?
– Как это – паси? – округлил глаза разведчик. А черт, он не с моей команды, не знает таких выражений.
– Наблюдай! – сквозь зубы прошипел я и принялся за вырубленного мной немца. Связал руки за спиной и перевернул. Хлопнув по щекам, еле удержал фашиста, попытавшегося вскочить. Только почуяв кончик моего ножа в своей щеке, тот успокоился, но зрачки бешено вращались.
– Ты лежишь спокойно, ответишь на пару вопросов – будешь жить! – спросил я на вражьем языке, но немец отрицательно замотал головой. – Чего, жить не хочешь? – Фашист задергался и опять замотал головой, только уже соглашаясь. Вытащив кляп одной рукой, второй я держал нож у глаза пленного, я спросил про пленного русского, видел ли он такого.
– Гофорите по-русски, я так лучше пойму, – удивительно знакомо растягивая слова, заговорил немец.
– Я вроде хорошо говорю на немецком, – озадачился я, – странно, все это подтверждают, даже фрицы.
– Фот именно. Фы гофорите осень бистро, я плохо понимаю, я не немец.
– О как! Опять, что ли, прибалтийские друзья?
– Я из Эстонии.
Дальше беседа пошла проще. Эстонец прилично говорил на русском языке, только, как и все они, очень медленно. Сам он Вано не видел, но друг рассказывал, что вчера утром взяли раненого русского, который в одиночку положил чуть ли не взвод немцев. Русские оставили его прикрывать отход командира, и его удалось захватить только в бессознательном положении. Вано, раненный в обе ноги, отстреливался как дьявол, удалось накрыть его гранатой. Когда после разрыва пулемет стрелять перестал, фрицы подошли и обнаружили, что русский жив. Вано, видимо, удалось откатиться и под разрыв он не попал, но граната взорвалась слишком близко, и его контузило, а при общем плохом состоянии он потерял сознание. Немчура его доставила сюда и, так как он был нетранспортабелен, оставили его здесь. Командир этой части доложил наверх об этом происшествии, и сюда примчались аж два полковника и генерал. Те решили, что захваченный русский имеет отношение к инциденту в порту, вот и примчались сюда. У них приказ обнаружить диверсантов любыми способами. На хрена мы им нужны, даже не представляю. Тут я обеспокоился и спросил, где сам командир этого подразделения, ответ мне очень
