– Когда выезжать?
– Награждение послезавтра, завтра вечером уедем.
– Поездом?
– Нет, за мной же самолет закреплен. По приезду, к Палычу, потом спать, с утра в Кремль.
– Ясно. С утра поедешь со мной в школу?
– Что давать будут? – шутит командир.
– Поставлю Хану свой прицел, пусть себя покажет.
– Ну что же, думаю, стоит посмотреть.
– Если помнишь, с «веслом» Мурат тогда был лучше меня.
– Ну, это было тогда.
Утром Хан «убил» всех. Снова три выстрела, и мишень на двух километрах упала. Все охренели. Я ему сразу, не скрывая, объявил, что готовлю его на замену себе. Думаю, парни с ним сойдутся, хотя и расстроятся, узнав, что я их скоро покину.
Награждение было как всегда помпезным. Что-то меня это так утомляло, половину присутствующих я не хотел даже видеть. В основном это были всякие партийные деятели, ну вот не перевариваю я их. Они тут при дворе такие дела крутят, что мне и здороваться с ними противно. Как Сталин начинает кому-то из генералов благоволить, они сразу стараются «любимчика» в дерьмо окунуть. Врут, доносы пишут, и чего их Верховный держит? Нули ведь полные. Постоянно лебезят перед теми, кто старше их по чину, фу, ладно…
Повесили мне ни много ни мало целый орден Ленина. Он у меня уже не первый, но все равно приятно. Иосиф Виссарионович крепко пожал руку и пригласил сказать пару слов. Пришлось немного поболтать. Позже опять состоялась встреча с Берией.
– Ну, что, «везунчик», отставки захотел? – ехидно спросил нарком.
– Да, товарищ Берия. – Ну а чего скрывать и юлить, ведь, правда, захотел.
– Мы подумаем. Но сразу скажу, полностью отойти от «дел» у тебя не выйдет.
– Я понимаю, – кивнул я, соглашаясь.
– Что делать хочешь на гражданке? Может, ко мне, я имею в виду в управление?
– А кем я там буду, Лаврентий Павлович, у вас такие спецы служат, а кто я?
– Да уж, ты же у нас профессиональный ликвидатор.
– Я предпочитаю – стрелок. Это как-то спокойнее звучит.
– Ну, ты не простой стрелок, ты чертовски удачливый стрелок. Консультантом в Ленинградское управление пойдешь? Вон как милиции хорошо помог!
– Ну, подумать нужно, а так, если прикажете, конечно, пойду.
– Нет, пока приказывать не буду. В любом случае до конца войны ты будешь в школе. Дальше посмотрим. После войны обучение не закончится. Спецы в твоей области нужны будут всегда и в армии, и в конторе.
– Ясно, – спокойно ответил я.
– А сам-то что хотел делать после войны? – О, я думал, и не спросит.
– Честно?
– Конечно! – твердо произнес нарком.
– Да в лес куда-нибудь залезть хотел бы. Чтобы тишина, природа и семья. Но понимаю, что это невозможно.
– Чего-то рано тебя в лес-то потянуло, чего там девчонки-то у тебя делать будут?
– Да знаю я. Мебель, думаю, буду делать.
– Мебель? – удивленно спросил Берия и даже снял пенсне.
– Ага. Вот скоро себе сделаю, покажу Александру Петровичу, понравится, и ему сделаю.
– Ну и мне покажешь, я тоже оценю. Я хоть и не мебельщик, но чувство прекрасного у меня есть, – усмехнулся нарком.
– Конечно, – я тоже улыбнулся. Он ведь вроде архитектор, творец еще тот.
Разговор был длинным. Берия рассказал о том, что сейчас на фронтах немцы цепляются последними силами за каждый фольварк. Это их земля, не нравится, что по ней идут чужие солдаты. На удивление, мирные жители к нашим солдатам относятся неплохо. Не везде, конечно, где-то и постреливают из-за каждого угла, а где и с цветами встречают.
Появились слухи из ведомства Судоплатова, о заговоре против Гитлера. Вроде как группа из генералитета Рейха хочет переметнуться, да не к нам, а к «лимонникам», лишь бы помогли с нами справиться. Ну, ни хрена не понимают, с нами дружить надо, а они все никак не навоюются. Идиоты. Вот и работают сейчас судоплатовские как проклятые. Нам устранение бесноватого не нужно, от слова – совсем. Что там могут наворотить наглы, мы себе отчетливо представляем, а фюрер предсказуем. Если бы дело было в нем, мне бы уже давно приказали его устранить. И хоть это было бы дорогой в один
