губам их сцепленные пальцы и поцеловал руку Гласс.– Идем.
Гласс улыбнулась, и они продолжили путь. Топот ботинок охранников затих вдали, и теперь они были в коридоре совсем одни. Люк вдруг снова остановился и вскинул их руки вверх. Прежде чем Гласс успела спросить, в чем дело, он крутанул ее вокруг своей оси и запрокинул назад, словно в танце. Она засмеялась, а Люк обнял ее за талию и повлек по пустому коридору.
– Что это на тебя нашло? – спросила Гласс.
Люк приостановился, притянул ее ближе к себе и прошептал прямо в ухо:
– Когда ты со мной, я слышу музыку.
Гласс лишь улыбнулась в ответ, закрыла глаза, и их тела вновь поплыли по коридору в танце. Наконец Люк отстранился и сделал жест в направлении крытого перехода.
– Уже почти комендантский час,– сказал он.
– Да,– со вздохом согласилась Гласс, и они рука об руку пошли по крытому мосту, обменявшись понимающими улыбками, от которых каждая клеточка ее тела возбужденно запела.
Перед самым КПП Феникса они остановились, не в силах расстаться. Люк провел пальцем по цепочке ее медальона.
– Я люблю тебя,– сказал он и сжал руку Гласс, а потом слегка оттолкнул ее от себя.– Сообщи, когда доберешься до дома. А завтра я приду поговорить с твоей мамой.
– О’кей,– согласилась она.– Завтра.
Наконец Гласс повернулась и побрела прочь от крытого моста. Она уже отошла довольно далеко, как вдруг воздух рассек пронзительный звук сирены. Гласс вздрогнула и заозиралась по сторонам. Горстка охранников со стороны Феникса распалась на отдельные части, и было слышно, как кто-то отдает приказы. Звук между тем становился все громче и настойчивее. Девушка обернулась, чтобы посмотреть на Люка, который сделал несколько неуверенных шагов вперед.
«Мост закрывается,– объявил многократно усиленный бесплотный женский голос.– Пожалуйста, покиньте территорию.– Короткая пауза, и снова: – Мост закрывается. Пожалуйста, покиньте территорию».
Гласс ахнула, увидев, что перед входом на КПП Феникса начала опускаться перегородка. Она рванулась обратно, заметив, что Люк тоже побежал ей навстречу, но они оба были слишком далеко.
Ладони Гласс врезались в барьер, когда тот уже коснулся пола. Люк затормозил перед перегородкой, но с противоположной стороны. Любимый что-то говорил, но, хоть она и видела, как шевелятся его губы, до ее ушей не долетало ни звука. Гласс сквозь хлынувшие слезы видела, как он в отчаянии колотит по перегородке кулаками. Она ничего не понимала. На ее памяти мост никогда не перекрывался. Этого вообще не происходило со времен эпидемии в первом веке. Она знала: если барьер опустился, он может больше не подняться.
– Люк! – закричала она, и имя любимого слетело с ее губ в пустоту.
Она прижала руку к прозрачной перегородке. Их глаза встретились.
– Я люблю тебя,– сказала Гласс.
Люк тоже приложил ладонь к разделяющей их стене напротив ее ладони, и был миг, когда Гласс показалось, что она ощутила тепло его кожи. «Я тоже тебя люблю»,– одними губами сказал Люк, грустно улыбнулся и жестом показал, чтобы она шла домой. Она помешкала. Ей очень не хотелось уходить, не поняв, что происходит и когда они снова смогут увидеться. Сверху по-прежнему доносился сигнал тревоги, и в ушах у нее звенело.
Губы Люка сложились в одно слово: «Иди».
Гласс кивнула и развернулась, стараясь смотреть только прямо перед собой. Но, прежде чем свернуть в коридор, который уведет ее прочь от моста, Гласс в последний раз оглянулась через плечо. Люк не двинулся с места. Он все так же стоял, прижав ладонь к перегородке.
Гласс прибежала домой, пробравшись через толпы испуганных гражданских и охранников с каменным выражением лиц.
– О, слава богу,– сказала Соня, когда ее дочь ворвалась в квартиру.– Я так волновалась! – Она сунула Гласс кувшин.– Наполни его в ванной, пожалуйста. Неизвестно, не выключат ли воду.
– Да что происходит? – спросила Гласс.– Мост перекрыли.
– А что ты делала возле моста? – спросила мать.
Потом она прищурилась на одежду, в которую Гласс влезла, избавившись от нарядного платья.
– Ах, вот где ты была,– ровно сказала она, и на ее лице отразилось усталое понимание.
– Так что произошло? – переспросила Гласс, игнорируя неодобрение во взгляде матери.
– Точно не знаю, но у меня есть ощущение… – Соня замерла и поджала губы.– Да, думаю, так и есть. Пришел день, о котором мы все знали.
– О чем ты говоришь?
Мать забрала у Гласс кувшин и повернулась к раковине.
– У космических кораблей ограниченный запас прочности. Рано или поздно они начинают разрушаться, это только вопрос времени.
