Он отлетел назад, ударился о высокую вазу, упал на землю и замер.
Я повернулся лицом к стене замка и потер щеку. То, что в этот момент я поднял руку, вероятно, спасло мне жизнь. Потому что второй нападающий, взявшийся неизвестно откуда, накинул мне на шею веревку. Он натянул ее, пытаясь задушить меня. Но я смог сдерживать веревку рукой, и это по крайней мере дало мне возможность дышать.
Я ударил незнакомца локтем в грудь. Он крякнул. Однако мне пришлось ударить его еще три раза, прежде чем он ослабил хватку. Тут я развернулся и вновь занес руку для удара.
Я развернулся и замер. В тот момент, когда я встретился с ним глазами, время остановилось.
Это был Роден. Сначала – мой бывший друг. Потом – враг. А теперь – человек, пытавшийся меня убить.
2
В последний раз я видел Родена несколько недель назад, но мне казалось, что прошли месяцы. Тогда он хотел убить меня, чтобы получить возможность взойти на трон. Но на этот раз у него были другие причины.
Когда-то мы вместе с ним попали к Бевину Коннеру, который взял нас и еще двоих мальчиков, Тобиаса и Латамера, из картийских сиротских приютов, чтобы выдать одного из нас за Джерона – пропавшего принца Картии. Родители Джерона хотели отправить его в закрытую школу, где его обучили бы хорошим манерам, но он сбежал с корабля в порту Баймара, после чего на корабль напали пираты, намеревавшиеся убить наследника. Никто – ни Коннер, ни Роден, ни остальные – даже не подозревали, что я и был настоящим Джероном. Роден так и не узнал этого до сих пор. Он знал лишь, что я – беспризорник по кличке Сейдж, не более достойный трона, чем он сам.
Хорошо, что Коннер не попытался выдать за принца Джерона его, потому что за короткое время он настолько изменился, что утратил всякое сходство со мной. Темные волосы Родена выгорели, кожа обветрилась. Он казался старше и вел себя как взрослый. Когда я видел его в последний раз, Роден был вне себя, но это было ничто в сравнении с его теперешним состоянием. Сейчас это был не просто гнев.
Отбросив веревку, Роден поднялся на ноги и достал меч. Он держал его так, будто это была часть его руки, будто он так и родился с этим оружием в руках. Мой нож лежал где-то позади него, незаметный в тени. Преимущество было явно не на моей стороне.
– Встань, Сейдж, и повернись ко мне.
– Меня не так зовут, – сказал я. И пока вставать я не собирался.
– Я был с тобой в Фартенвуде. Тебе незачем врать мне о том, кто ты есть на самом деле.
Именно это я и имел в виду, как он мог бы догадаться. Как можно спокойнее я проговорил:
– Опусти меч, и я все объясню.
Я видел, где лежит мой нож, но не смог бы дотянуться до него раньше, чем Роден взмахнет мечом. Так что пока было правильно продолжить начатый разговор.
– Я здесь не ради твоих объяснений, – прорычал он.
Он держал меч наготове, но я, несмотря на это, медленно встал, вытянув руки перед собой.
– Значит, ты пришел убить меня?
– Твоя афера окончена. Пора всем узнать, кто на самом деле главный.
Я фыркнул.
– Ты?
Он покачал головой.
– Я теперь с важными людьми. Они послали меня за тобой. Я бы убил тебя прямо здесь, но у короля пиратов есть к тебе одно дело.
Хотя я и оценил неожиданную отсрочку моего убийства, почему-то новость о предстоящей встрече с королем пиратов меня не обрадовала. Усмехнувшись, я спросил:
– Так значит, ты ушел к пиратам? Я думал, что тебя могут принять только в дамский клуб. В тот, где вяжут на спицах.
– Пираты с радостью приняли меня, и однажды я стану их главарем. Они убили Джерона, а когда придет время, я убью тебя.
– Ты хочешь сказать, они не смогли убить меня. Ты связался с неудачниками. Если я ушел от них четыре года назад, почему ты думаешь, что я снова этого не сделаю?
Его лицо будто окаменело.
– Я должен передать тебе наши требования. И полагаю, ты их выполнишь.
Я скорее подчинился бы требованиям чистильщика выгребных ям, но мне было любопытно.
– Так чего же вы хотите? – спросил я.
– Я пробуду в море десять дней. Когда мы придем в порт, ты будешь в Изеле и сдашься мне. Если ты это сделаешь, мы не тронем Картию. Но если откажешься, мы уничтожим и Картию, и тебя.
Сами по себе пираты, конечно, сильны, но Картия, несомненно, сильнее. Поэтому его угроза означала, что у них есть союзник. Мысли мои немедленно
