— Что с тобой? Все в порядке? — заволновалась мама, услышав в трубке мое хилое «нормально».
— Ага, — ответила я, но тут же опомнилась и, чтобы не вводить маму в нехорошие подозрения, тут же заговорила с преувеличенным энтузиазмом: — Здесь действительно здорово. Это сказочный город, как ты и говорила!
— Вот и славно! — Мама, похоже, поверила, по крайней мере в голосе ее прозвучала радость. — А следующий Новый год мы всей семьей встретим в Париже. Договорились?
— Ага, — снова вяло ответила я. Париж, честно говоря, меня мало волновал.
Передо мной лежала старая Рига, и я постепенно все больше проникалась магией зимнего города. Деревья, засыпанные снегом и увитые яркими новогодними гирляндами, веночки над дверями, наряженные стильными одноцветными шарами елки снова погрузили меня в атмосферу сказки. Зима в Риге не такая, как в Москве. Мягче, тише и в то же время чуть более промозглая из-за большой реки, протекающей прямо посредине города. Мы поднимались на колокольню и смотрели на Даугаву, через которую перекинут огромный мост, а затем вновь бродили по нарядному городу, окунувшись в его веселую многоголосицу.
Попадающиеся навстречу люди были полны радостного ожидания. Они переговаривались, смеялись, выбирали последние подарки и всякие приятные мелочи, чтобы порадовать друг друга.
Мы остановились у лотка с милыми безделушками. Я тоже отыскала красивые расписные колокольчики с видами Риги и купила один для мамы, другой для Наташки. Для Юрки выбрала глиняную тарелку с изображением одной из самых известных рижских достопримечательностей — Дома Черноголовых. У них на гербе — мавр. Черноголовые были купцами, у них имелись свои правила и традиции, а их главное здание действительно примечательно и романтично — со множеством шпилей и декоративных выступов, перед ним на каменном постаменте стоит знаменитый рыцарь Роланд с обнаженным мечом.
Мы вернулись в гостиницу обедать.
Как ни странно, несмотря на проведенное на свежем воздухе утро, есть не хотелось. Я налила себе кофе и взяла мягкие, обсыпанные пудрой булочки. Воспоминания о сне до сих пор не отпускали меня. Поэтому я даже порадовалась царящему в столовой галдежу. Что угодно, только не думать о кошмаре. Так что я не возражала, когда за наш столик шлепнулся Мишка. Причем именно шлепнулся, а не сел — он обладает воистину впечатляющей способностью даже самые простые вещи делать громко, обращая на себя всеобщее внимание. Мишка притащил поднос, уставленный самой разнообразной едой. На его тарелке превосходно уживались красная соленая рыба, белый сыр моцарелла, куски помидоров, поджаренные сосиски, кусок мяса с черносливом и сладкие круассаны с шоколадом и джемом. Мишка ел все это одновременно и с видимым удовольствием. Я даже засмотрелась на него, залюбовавшись его аппетитом. Он казался просто переполненным жизнью.
Наконец мое внимание заметил даже Мишка. Он подавился засунутым в рот куском и растерянно посмотрел на меня.
— Чего? — пробормотал он, кажется впервые смутившись.
— Ничего, — улыбнулась я. — Аппетиту твоему завидую.
— А ты не завидуй, а ешь. А то вон тощая какая, — Мишка неодобрительно посмотрел на мою тарелку, где лежали одна целая, а вторая наполовину раскрошенная булочка. — Как ты, к Новому году готовишься?
— Приготовилась уже, — отмахнулась я, отпивая глоток кофе и отщипывая кусочек от своей булочки, кстати, вкусной — с корицей.
— Да, — Мишка вздохнул и, запихнув в рот целую сосиску, закусил шоколадным круассаном. — Танцевать небось будешь? Все девчонки обожают танцевать.
— Буду, — я не понимала направление его мыслей.
— А медленные? — продолжал расспрашивать Мишка.
— Медленные? Ну разве только с тобой, — пошутила я и, подняв взгляд, заметила Юльку. Ее серые глаза буквально побелели от ненависти, став бледно-серебристыми — такими, как бывает иногда небо в непогоду.
— Ну так договорились! — довольно хрюкнул Мишка, выпивая залпом стакан сока.
Не знаю, что на меня нашло, но мне вдруг ужасно захотелось позлить Юльку. Под удивленным Наташкиным взглядом я подвинулась поближе к Мишке и принялась оживленно обсуждать с ним предстоящий праздник.
В разгар беседы я вновь посмотрела туда, где стояла Юлька. Ее уже не было. Моя болтливость иссякла так же внезапно, как и возникла. Я еще немного покивала вошедшему в раж Мишке и тихонько выскользнула из-за стола.
Юлька поджидала меня в коридоре, небрежно опершись на подоконник.
Я сразу так и поняла, что она ждет именно меня, но попыталась было проскочить мимо.
— Постой, Сосновская, — остановила меня Юлька. — Поговорить нужно.
— Разве?
Я сделала большие глаза, мысленно обзывая себя дурой. Мне еще разборок из-за парня не хватало! Причем из-за совершенно ненужного мне парня! И зачем я вмешивалась?
— Знаешь, Сосновская, пословицу: «И сама не ам, и другим не дам»? — холодным шепотом осведомилась Юлька.
