одежда, снасти для рыбной ловли; у Миноса в руках пятикилограммовая кефаль. Из всех троих смеялся только Сарпедон. Молодость, сказал себе Радамант. Время, когда не надо принимать сложных решений. Если ты молод, все решения простые.
Приступ у Паучка, напомнил он себе. Ослабленный, но все же приступ. Паучок мог обрезать запись раньше, на реплике «Папа, я боюсь», но предпочел, чтобы Радамант узнал о приступе. Все продолжается, говорил этот момент. Все продолжается, и будет продолжаться, пока мы это не прекратим.
Достав вайфер, Радамант отбил сообщение: «Поступай, как сочтешь нужным.» Кусая губы, добавил: «Честь семьи. Если сможешь, сохрани ее.» Сообщение юркнуло в паутину, быстро двигаясь по нитям, ведущим к трезенскому Паучку. Почти сразу пришел ответ – нет, не ответ, новое сообщение.
«Поступай, как сочтешь нужным,» – писал брату Сарпедон Астерид, руководитель оперативного сектора ЭРС – Эллинской разведывательной службы. И еще: «Честь семьи. Если сможешь, сохрани ее.»
Как же мы все-таки похожи, вздохнул Радамант.
Глава десятая
1
Ариадна
Радуйся, приказала себе Ариадна.
Радуйся, что сейчас все иначе. О, она хорошо помнила, как это бывало раньше! Помнила всем телом, каждым нервом. Сокрушительный удар в грудь – изнутри. Вместо сердца – граната, взрыв в клочья разносит клетку рёбер. Проходит секунда – вечность! – за ней другая, третья, а ты ещё жива. Отбойный молоток, ожесточённый, мощный долбёж – не мытьём, так катаньем сердце прокладывает себе путь наружу. Накатывает удушье. Спазм лёгких. Сверху давит непомерная толща воды, нет, не воды – горячего асфальта. Воздуха! Конвульсии сотрясают тело, словно через Ариадну пропускают электрический ток. В пять лет ее ударило током. Двести двадцать вольт. Чепуха, баловство в сравнении…
Гибельная безнадёжность. Не спрятаться, не убежать, не вынырнуть…
Темнота.
За тьмой приходил вздох: первый, судорожный. Чернота перед глазами приобретала багровый оттенок, желтела, рассеивалась. Липкий пот. Дрожь пальцев. Хрип. Судороги мышц. Остаточные видения, словно подсмотренные тайком обрывки чужого кошмара, утренним туманом тают в воспалённом мозгу. Мрачные помещения, пыльный свет. Чьи-то тени. Фигуры без лиц, лица в масках. Ночные улицы – иные были ей знакомы. Яркий свет. Хищный взблеск стали. Темнота. Свет, взблеск, снова темнота – это повторялось всегда.
Радуйся!
Сейчас всё иначе. Граната в груди? Ха! Петарда, детская хлопушка. Боль? Удушье? Это слабое жжение ты называешь болью?! Воздух в комнате немного спёрт, но стоит ли это внимания? Что ещё? Конвульсии? Озноб, не более. Если теперь приступы будут такими, можешь вздохнуть спокойно. Ты выживала в лабиринте кошмаров, а с подобной ерундой станешь жить припеваючи!
Радоваться не получалось.
Втайне, боясь признаться в этом самой себе, Ариадна ждала настоящего приступа. Это преддверие, прелюдия, сейчас её накроет по полной. Не важно, что раньше приступы не имели никаких прелюдий. Время текло, озноб превратился в пологую зыбь: вверх-вниз, вверх-вниз… За что? За что ей это выматывающее, мучительное ожидание? Приговорённый уже на плахе, палач замахнулся – и медлит опустить топор. Неизвестность страшила больше привычного кошмара. Паника подкатывала к горлу, грозя выплеснуться – чем?! Истерикой? Слезами? Вспышкой ярости? Попыткой суицида?!
Ариадна страшилась самой себя.
Лекарство! У неё есть лекарство! Почему его нет рядом, когда он ей так нужен?! В тот раз, когда Тезей – чудо! воистину чудо! – сумел совладать с её приступом, сгладить, свести на нет – боги! какое это было блаженство! Тезей! Он поможет! Он нужен ей, нужен прямо сейчас!
Длинный гудок. Второй. Третий. Десятый.
Возьми вайфер! Возьми, скотина!
Руки тряслись. Она едва не выронила свой вайфер, когда набирала сообщение: «Приезжай! Срочно!» Реальность расслаивалась. Перед глазами плыли обрывки странных видений: штырь из блестящего металла уходит ввысь. В небеса? В потолок? Со штыря свисает комок студня, от него тянутся прозрачные щупальца. Трубки?!
Сообщение ушло в сеть. Не паникуй, велела себе Ариадна. Тебя накрыло краем. Бывало хуже. Много хуже. Герой-спаситель где-то запропастился? Ничего, справишься сама, без героя. Раньше ведь справлялась? Мысли были правильные, логичные, и они не помогали. Сердце кольнуло – раньше она бы на такое и внимания не обратила. Вернулся озноб, задергалось левое веко. Белый потолок, всё вокруг белое, стерильное; под потолком – три круглых блока ярких, режущих глаза ламп…
Тезей! Останови это!
«Да ты подсела на него, – сказала другая Ариадна, разумная, неприятная сволочь. – Как на наркотик. У тебя ломка, подруга. Он для тебя не герой –
