– Работаем. Синхронизация – это одинаковые режимы для обеих станций?
Можно было и не спрашивать. Но Антиопе хотелось продемонстрировать инспектору свою дыхалку: жмем и беседуем, беседуем и жмем, и все нам по фигу.
– Да, – подмигнул инспектор. – Один режим в беде и в радости, пока смерть не разлучит нас. Вы бы взяли меня в ваш клуб?
– Только вместе с оборудованием.
– Я понимаю.
– Ничерта ты не понимаешь. Через неделю ты бы сбежал, а тренажёры остались.
– Отчего же? Мне нравятся сильные женщины.
Антиопа фыркнула и сбила дыхание.
– Все так говорят. Бегут потом дальше, чем видят.
– Отчего же? Потянем спинку?
– Потянем. Оттого.
Сиденье трансформировалось, изменило наклон. Рукоятки для жима высвободились из пальцев, отъехали в стороны. Сверху опустилась штанга для упора, с тихим щелчком встала в зажимы-фиксаторы. Стерильно-белая махина, с удобными накладками из бархатистой резины – это тренажер или живое существо? Человек у него в плену? Хорошо, если только в плену, а не в желудке. В висках ударил гулкий пульс. Кровь пробивала неправильные, кривые пути к затылку, в мозжечок, голову наполнила свинцовая тяжесть. Ноздри раздулись, ловя электрический запах озона, перед глазами взметнулся рой неоновой мошкары…
Отпустило рывком, резче, чем накатило. Моргнув, Антиопа обнаружила, что инспектор, всем телом подавшись вперед, внимательно наблюдает за ней, забыв об упражнениях.
– Всё в порядке? – спросил Синид.
– Продолжаем.
Она потянулась до упора, до хруста в пояснице. Медленно откинулась назад.
– Отчего же все-таки бегут? – повторил вопрос Синид. – Ваши девочки – феминистки?
– Феминистки – комнатные собачки в сравнении с моими амазонками. Ты в курсе, что душевая у нас общая?
– Двойной жим. Ноги-плечи. Общая, и что?
– У тебя не встанет в компании голых баб?
Инспектор вздохнул:
– Встанет.
– Вот тебе и объяснят, в какой карман тебе следует засунуть эту тряпочку.
– Девочки ограничатся комментариями?
– Вряд ли. Они весьма изобретательны.
– А Тезей?
– А что – Тезей?
– Пресс или дельты?
– Дельты.
Кресло заворочалось, тон электродвигателя изменился. Штанга вознеслась ввысь, вместо нее из-за спины возникли разводные «плечи» с вертикальными рукоятками.
– Ну, Тезей же у вас задержался? Он что, исключение?
– Козёл твой Тезей. Исключительный козёл!
– Мой?
– Ну не мой же?
Он мне нравится, подумала Антиопа. Определенно нравится. Мне даже нравится, что он спрашивает о Тезее. Спрашивает – значит, ревнует.
Это хорошо.
В зале Тезей объявился два месяца назад. Крепкого телосложения, но не кач-профи, из тех, кому бы только бы?чить. Хорош собой – без дешевой брутальности или карамельного гламура; не сопливый юнец, но и до «папика» далеко. Льняная прядь, наискось перечеркивая лицо, добавляла новичку шарма – странного, слегка пугающего. Еще один кобель? Наслушался о женском атлетическом клубе, притоне здоровенных извращенок, и решил попытать счастья? Приезжий? Не в курсе здешних порядков?
– Гуляем, девочки? – подмигнула подругам рыжая оторва Ипполита.
– Гуляем! – с готовностью согласились амазонки.
