– Теперь я должна, – пояснила она, – служить тому, кто сумел его убить.
Михаил поперхнулся, Азазель сказал в задумчивости:
– Да, это правильно. Женщина должна служить сильнейшему и рожать от него детей, чтобы род усиливался и креп.
– Я дочь вождя клана, – ответила она со смиренной гордостью. – И внучка вождя и даже правнучка…
– Твоего прадеда звали Форнеус? – спросил Азазель.
Она посмотрела на него с изумлением и надеждой.
– Да. Ты знал его?
– Пару раз вместе охотились, – ответил Азазель и повернулся к Михаилу. – Расслабься, дружище. У них честь рода превыше всего!.. А честь рода требует, чтобы эта девочка была верна тому, кому служит. И только его смерть может освободить ее.
– Но теперь свободна, – напомнил Михаил.
Азазель хмыкнул.
– Кезим не утонул, переходя реку, как великий Барбаросса, и не захлебнулся вином, как грозный Аттила. В тех случаях она стала бы свободной, но его убил ты своею собственной рукой, как поется в «Интернационале»! Теперь Обизат по закону чести переходит под твою руку.
Михаил отодвинулся.
– Ты забыл, что я на другой стороне?
Азазель нахально улыбнулся.
– Для женщин это неважно. Важнее наша самцовость, а не политическая ориентация. Каждая хочет принадлежать самому сильному. Даже если не знают, что этот закон установил и внедрил в нас Творец… Кстати, Обизат… вопрос на засыпку…
Она приподнялась на локте, прислушалась к себе, Азазель и Михаил наблюдали, как она медленно поднялась на ноги, стройная и непривычно смиренная.
– Какой вопрос?
Азазель прямо взглянул ей в глаза.
– Смотри на меня и отвечай быстро, не раздумывая. Мы явились сюда тайно и с соблюдением всех мер предосторожности. Никто не знал, кто мы и куда направляемся… Как ты узнала, что Михаил здесь? Как ты пришла точно к нему?
Она ответила быстро, как он и велел, не задумываясь:
– Не знаю. Я чувствовала, где он. Как только клан, отдав мне силы, вернул меня, я сразу же метнулась сюда.
Михаил смолчал, уже догадываясь, как именно она его ощутила в этом мире, Азазель бросил в его сторону предостерегающий взгляд, а она прямо и строго взглянула Михаилу в глаза.
– Располагай мною, мой повелитель. Моей жизнью, телом и всем, что имею.
Пока Михаил искал, как ответить поуклончивее на такую торжественную высокопарность, Азазель довольно крякнул.
– Прекрасно сказано!.. Настоящая женщина. Точно понимает направление вектора прогресса, цивилизации и культурки. Вернее, чувствует всеми фибрами женской души или того, что у женщин заменяет душу. Особенно понравилось насчет тела… Хотя и насчет движимого и недвижимого имущества тоже интересно. Квартира в Москве хорошо, но насчет загородной резиденции в аду весьма заманчиво. Тут бывают такие замки!.. А ее отец – глава клана…
Она все еще смотрела на Михаила с ожиданием. Он пробормотал неуклюже:
– Но как же…
Азазель сказал строго:
– Михаил!.. Ты что, не понял?
Михаил понял по его злому голосу, что отказом не только оскорбит Обизат, но и восстановит против себя весь ее могучий род здесь, в преисподней, выдавил с усилием:
– Принимаю…
Азазель сказал ей подбадривающе:
– В твоем клане мудрые законы!.. Рожать нужно только от победителей. А Мишка и есть самый что ни есть самый. Посмотри на рост, плечи, грудь, гордый взгляд!.. Орел, истинный соплеменный орел!..
Она бросила на Михаила робкий взгляд.
– У нас говорят, молодые думают только о себе, а старые заботятся о племени…
– От него пойдут здоровые, – заверил Азазель, – и сильные детишонки. Ты же счастлив, Мишка?
Михаил зло огрызнулся.
– Иди к черту!.. Обизат, не слушай его. Он всегда дразнится. И насмеивается, гад полосатый!
