– Он точно будет мучиться по ночам?
– Гарантирую.
– Тогда доплачу. – И выставила следующее требование: – И чтобы у Платоши на ту сучку ничего не поднималось!
– Не желаете лично засвидетельствовать выполнение этого пункта?
– Предлагаете побывать в спальне?
– Можно устроить за дополнительную плату.
– М-м-м… – Перед Эсмеральдой Семеновной встал сложный выбор: ей очень хотелось посмотреть на фиаско неверного Платоши, но она стеснялась признаться в этом «старой» ведьме.
– Подумайте пока, – предложила Тина и достала чистый лист бумаги: – А пока заключим с вами простой рукописный договор без нотариального заверения.
– О чем? – поинтересовалась мадам Сергеевич, не прикасаясь к протянутой авторучке.
– Если в результате моих действий Платон Миронович Сергеевич примет ваши условия развода, я получаю триста тысяч.
– Сколько?! – изумилась Эсмеральда Семеновна. И темные усики на ее верхней губе приготовились задрожать в праведном гневе.
– А сколько вы планировали мне заплатить? – не менее изумленно осведомилась Тина.
– Ну… тысяч десять.
– За половину состояния?
– Мы говорим о порче, – напомнила мадам Сергеевич.
– Мы говорим о разводе, – парировала ведьма.
– Как я узнаю, что Платоша согласится на условия в результате ваших действий?
– Он попросит снять порчу.
– А-а… – Эсмеральда Семеновна попыталась отыскать брешь в логических построениях «старухи», но не смогла. Сейчас мадам Сергеевич меньше всего напоминала несчастную, брошенную женщину, ну разве что потела с прежней интенсивностью, зато полностью соответствовала образу торговки с Привоза, готовой биться за каждый протухший плавник. – А если я решу вас обмануть?
– Все норовят обидеть бедную пенсионерку, – печально произнесла Тина, вспомнив, в каком образе находится.
Эсмеральда Семеновна изволила громко хохотнуть.
– Но если вы меня обманете, то следующую порчу я наведу на вас, – продолжила ведьма, вперившись взглядом в чугунные глаза мадам Сергеевич. – И уже вам, Эсмеральда Семеновна, придется поделиться половиной состояния. В мою пользу.
Несколько секунд будущая богатая и свободная женщина пыталась выдержать взгляд «старухи», сдалась и взяла протянутую авторучку.
Сделка была заключена.
Тем же вечером Эсмеральда Семеновна позвонила неверному благоверному, послушала его смешки по поводу последней неудачи юристов, прошипела, что насылает на него порчу, отключила телефон и уехала к двоюродному брату в Жмеринку.
А жизнь Платона Мироновича превратилась в ад.
Вместо лиц он стал видеть дьявольские рожи, вместо московских улиц – руины, покрытые хлопьями черного пепла, еда на его столе покрывалась тонкой пленкой зеленой плесени, а в бокалах и чашках поселились пауки и черви. И если поначалу внезапные видения приходили изредка и ненадолго – Тина не форсировала события, – то к концу недели несчастный бизнесмен в прямом смысле слова переселился в свои видения.
Тем не менее господин Сергеевич продержался еще четыре дня. Он боялся выходить из дому, выгнал невесту, ел с завязанными глазами, вызывал к себе лучших врачей, но ничего не помогало. В конце концов Платон Миронович сдался и сделал Эсмеральду Семеновну не только свободной, но и богатой женщиной.
Основные документы они подписали вчера поздно вечером, дальше предстояли только формальности, Тина получила гонорар и теперь собиралась лично снять порчу, а заодно придать смысл слову «двойной» в придуманной ею схеме.
В самом начале третьего девушка припарковала автомобиль неподалеку от дорогого ресторана, в котором любил обедать несчастный Сергеевич, уверенно вошла в зал, небрежно бросив администратору: «Меня ждут», остановилась в дверях и оглядела столики.
Для встречи с «Платошей» Тина выбрала образ «высокомерная стерва»: черные вьющиеся волосы, нос с привлекательной горбинкой, большой рот, ярко-красная помада, ярко-красные ногти и черное платье. Не мини, но и не в пол, элегантное платье с открытыми плечами, ласково облегающее прекрасную фигуру.
В действительности девушка явилась на встречу в джинсах, кроссовках и бесформенной вязаной кофте, но какая разница, какой она явилась, если встречали ее как «высокомерную стерву»?
Сергеевич сидел в углу, вяло тыкал вилкой в мясо и с видимым отвращением проглатывал каждый кусок. Дорогой пиджак висел на нем, как на вешалке, щеки покрывала неряшливая щетина, глаза были красными, воспаленными, а руки дрожали. Могло показаться, что Сергеевич пребывает на экваторе
