— Беглянка! — заорал один из надзирателей, а другой хлопнул по красной кнопке в стене: тут же раздался оглушительный вой сирены, замерцали ослепительные строболампы.
Поскольку я плохо контролировала свои магические способности и застряла в своем милом, но опасном человеческом обличье, в котором меня было легко поймать и уничтожить, мои шансы выжить составляли менее одного процента. Однако я уцепилась за этот процент. Как безумная. Надежда подпитывала меня, словно я переела дешевых сладостей и в крови у меня поднялся уровень глюкозы. Я рассуждала, что не смогу помочь родителям, если меня поймают и убьют.
Добравшись до лестницы, я помчалась по ней, перепрыгивая через две-три ступеньки. В связи с чем у меня возник вопрос: а не стали ли мои ноги длиннее, пока я была мышкой. Один пролет, два, три — а позади грохотали сапоги, и преследователи с каждой секундой приближались. Но я все еще была впереди. Адреналин подстегивал меня.
Добравшись до последней площадки, где находилась дверь на крышу, я перемахнула через заграждение и оказалась на покрытой гравием площадке. После чего двинулась в единственном направлении, не заблокированном колючей проволокой.
— Стой! Тебе некуда деваться! — прокричал мне надзиратель, врываясь в дверь за моей спиной.
Я затормозила и с трудом остановилась на краю крыши, над пропастью, высоко над двором центрального блока тюрьмы — над залитым бетоном прямоугольником, расположенным пятью этажами ниже.
Надзиратели знали, что я в ловушке. Единственный шанс для меня — перебраться на ту сторону двора по трубе шириной в полметра — металлической, закругленной, протянувшейся через проем в заграждении крыши.
Такая попытка была бы безумием для кого угодно. А для меня? Не считая боязни высоты, я еще и с равновесием не дружу. Серьезно. Спросите как- нибудь Уита насчет моих попыток покататься на сноуборде.
Не оборачиваясь, я осторожно ступила на трубу и, балансируя руками, начала перебираться через двор.
— Остановись и возвращайся. Ты же убьешься! — закричал один из охранников, и нельзя сказать, что в голосе его звучала чрезмерная забота.
Но я уже прошла четверть пути. И у меня получалось!
Такое впечатление, что, пока я продолжала шагать быстро, меня удерживала сила инерции. Еще мне, вероятно, помогало то обстоятельство, что я шла босиком, а металл был ржавым и не слишком скользким. Я не сводила глаз с дальнего конца трубы и старалась не глядеть вниз.
Однако это оказалось роковой ошибкой: примерно на середине труба была обвязана веревкой. И я ее не заметила.
Зацепившись пальцем ноги, я потеряла равновесие и рухнула в пропасть.
ГЛАВА 86
— Поезд идет! — закричал Эммет, нервно вертясь на своем сиденье. — Прямо на нас! И быстро, очень быстро! Выбирайтесь отсюда, дети! — продолжал он вопить, хватаясь за ручку двери. — Прочь из фургона! Немедленно! Скорей, скорей, скорей!
— Нет! — заорала Марго. — Веди машину, Уит! Всем сидеть на местах! Никому не двигаться! Мы должны его обогнать. Нам больше некуда деваться!
Фургон завибрировал: поезд приближался. Я повернул ключ в замке. Мотор глухо чихнул.
«Внимание пассажирам: поезд „Мгновенная Смерть“ прибывает на первый путь».
— Я хочу обратно в тюрьму! — заныл один из малышей, перекрывая всеобщие крики и рыдания.
Я снова попытался завести мотор. Ничего. На лбу у меня выступил холодный пот — отдельные маленькие тревожные бусинки. Свисток поезда постепенно перерос в вой, земля тряслась. Я пытался абстрагироваться от криков. И снова взялся за ключ.
«Сосредоточься, — подумал я. — В твоих руках жизнь. Энергия должна пройти сквозь тебя… Фургон должен поехать. Эти дети… должны… жить!»
А потом я действительно ощутил, как сквозь меня что-то течет — неприятное и странное, словно я сунул палец в розетку. В пальцах как будто возникло своего рода пламя, и физическая сила перешла через мои пальцы в ключ фургона.
Должен признать: я чувствовал себя как… как волшебник. Словно я обладаю сверхъестественной силой. Будто я действительно виновен в том, в чем обвинил меня Тот, Кто Судит.
И вдруг мотор зарычал и ожил.
Все молчали. В надежде. И конечно, мы по-прежнему находились на рельсах подземки, а позади нас несся поезд.
