С этого момента Николя словно очнулся. Если ранее он лишь безмерно удивлялся чудесам, о которых вещал словоохотливый купец, то теперь вдруг почувствовал, что ухватил ту идею, ради которой и пожаловала эта троица в столицу.
«Привести аборигенов в лоно Православной церкви! Такого еще не слыхивали!»
Промышленные ватаги еще со времен царя Ивана Грозного шагали через Сибирь, огнем и мечом подавляя сопротивление местных народов. При этом, собирая подати в виде пушнины, или, как они ее называли, ясак, обогатились целые поколения «первооткрывателей». Империя лениво и вяло тянулась в хвосте этих не в меру бойких первопроходцев, нехотя закрепляя за собой новые территории. При этом никто не собирался тащить с собой попов и насаждать дикарям православие. То, о чем рассказывал Григорий Иванович, было действительно чем-то новым!
Николя исподтишка взглянул на Шелихову. Та внимательно слушала мужа, отпивая чай из фарфоровой чашечки, кокетливо отставив розовый мизинец.
«Пожалуй, только она могла такое придумать, — подумал Николя. — Купчине самому до того вряд ли додуматься!»
— А что бы вы хотели получить от императрицы, Григорий Иванович? — осторожно спросил он Шелихова.
— Будем челом бить да просить высочайшего соизволения, чтоб получить в управление вновь открытые земли на правах монопольных, — просто ответил Шелихов.
— И почему вы думаете, что императрица вам такие права пожалует? — не сдавался Николя.
— А потому, что по-другому-то и нельзя, Николай Петрович, — наконец пришла на помощь мужу Наталья Алексеевна. — За два года, что мы прожили на Кадьяке, несметное количество бостонских судов, а то и французских да гишпанских, у нас под носом шастали. Дикарей горячим вином опаивали да мушкетами снабжали, на нас натравливая. Бобров у нас под носом набивали. А как территории-то эти российскими окажутся, так и порядок можно будет навести. И зверя морского не только бить нещадно, но и охранять, да потомство новое множить!
Николя с восхищением смотрел на Шелихову. Все в ней было невероятно. Красота, манеры, речь, а главное ум — строгий, логичный, почти государственный!
— А отчего вы, Наталья Алексеевна, вместе с мужем вашем, с Григорием Ивановичем, на прием к императрице не пойдете? Ваши качества… э-э-э… я хотел сказать, качество вашего ума недюжинного, — быстро поправился, краснея, Николя, — должны произвести на ее величество изрядное впечатление!
— Вот именно поэтому и не хочу, мой милый Николай Петрович, — ласково глядя на Николя и помешивая в розетке варенье, произнесла своим особым, грудным голосом Шелихова. — Качествами, которые вы изволили перечислить, в России может обладать лишь только одна особа, коронованная. А поскольку она у нас еще и женского полу, то мне лучше будет довериться, как и положено мужниной жене, своему супругу. И качеств моих, которых вы от любезности вашей приписали мне столь великое множество, не выпячивать. Не так ли, Григорий Иванович? — И Шелихова, поведя мраморными плечами, поворотилась на мужа.
«Да, с такой-то женой далече уплыть можно! — в который уже раз за этот вечер подумал Николя. — А ведь, пожалуй, и Синод, прослышав про возможность присоединения к православию множества новых народов, скорее всего, может поддержать это начинание! Да и Коммерц- коллегия не должна отказать… Теперь и действительно все дело, пожалуй, только за монаршим словом…» — с восхищением глядя на Шелихову, отметил Резанов.
Глава десятая
«Незнакомец»
