Закончив петь, я встал и вышел из студии. Молча прошёл мимо так же молчавших людей, которые провожали меня взглядами, и вышел на улицу. Меня никто не остановил. Уже совсем стемнело. На ходу убирая гитару в футляр, я дошёл до остановки и посмотрел, как люди отходят от рупора, что висел на столбе.
– Неужели по-городскому вещание дали? – удивился я. – Да не, не может быть.
Тряхнув головой, я дождался трамвая, он был переполнен, и на задней площадке поехал домой. Добрался нормально. У дома никого не было. Зайдя в огород, никого не обнаружил, хотя было видно, что новоселье отметили хорошо. Взяв со стола кусок жаренной с чесноком заячьей ноги, я прошёл в квартиру мамы. Все были на кухне, сидели и молчали. Слёзы на глазах и горе.
– Вы что, всё слышали? – упавшим голосом спросил я.
– Ты о своих песнях? – рассеянно спросила мама, поднимая заплаканное лицо. – Нет, всё хорошо было, всем понравилось.
– Это всё, что вы слышали?
Та кивнула под мой облегчённый вздох и показала небольшой треугольник со штампом полевой почты. Таня тут же стала её утешать.
– Соседка Тани прибежала, когда мы твои песни слушали, письмо принесла. Пропал без вести наш папка, пропал…
Примечания
1
К. Симонов.
2
И. Растеряев. «Русская дорога».
