прошвырнулся. Лимонаду в бутылках прикупил – упиться можно, газировок разных, про лечебную столовую воду не забыл, а уж о молоке в бутылках или пакетах и говорить не стоит. Лишь раз, часов в шесть вечера, прервался, купаться ходил на один из пляжей Новороссийска. Потом стал объезжать все столовые, где делал заказы, ну и забирал пироги и пирожки, полностью расплачиваясь. Когда закончил, по всем прикидкам, у меня еды набралось на полгода, не меньше, но всё всухомятку, супы уж я сам буду варить, а пирогами вприкуску вместо хлеба. Хотя у меня ведь термосы немецкие есть, большие, каждым до взвода накормить можно, бачки фактически. Некоторые ротные имели объём в пятьдесят литров, у меня таких с сотню было, добыл на складе немецкого завода, где выпускали походные армейские кухни. Они у меня тоже были, с десяток. Блин, нужно было и такие заказы оформлять, как-то не сообразил из-за беспокойного перемещения. Ладно, в Казани решим этот вопрос. Да и вообще, времени у меня полтора месяца, успею всё это сделать.
До самой темноты я купался, хорошее море, тёплое. Потом достал катер, поднялся в небо и полетел к своему родному городу. Добрался нормально и остался ночевать на борту катера в одном из центральных парков Казани, настроив сигнализацию на приближение чужаков. Перед этим достал из Схрона все пятидесятилитровые бачки-термосы для перевозки и хранения приготовленных блюд и дал приказ бытовому дрону катера отчистить их от консервационной смазки. Подумав, достал ещё тридцать тридцатилитровых, тоже пригодятся. Проследив, как дрон принялся за чистку, завалился спать. Утром приму работу.
Нейроком поднял меня в полседьмого утра, когда уже давно рассвело. Позавтракал ещё горячими пирожками – а что им в Схроне будет, год пройдет, достану, они всё такими же горячими будут – и бутылкой молока. Молоко советское, в бутылках, с широким горлышком и мягкой фольгой в качестве крышки. Вкуснотища. Надо тут тоже запасы молока пополнить, и изрядно. Из сберкассы я взял тысяч восемь рублей, надолго хватит с местными ценами. Хотя я такой транжира, могу за неделю всё спустить.
Потом покинул борт катера, проверив, как почищены бачки. Отлично, чистота идеальная, можно использовать. Убрал их и катер и достал мотоцикл. Заправить перед отлётом не успел, этим и занялся, у меня был специально подготовленный бензин для такой техники, вот и залил горючего под пробку. После этого вытолкал мотоцикл из центра густого кустарника к выходу из парка, а то на некоторых тропинках уже гуляющие появились да мамаши с колясками. Чё-то рано они. Сам мотоцикл особо внимания не привыкал, немного старый дизайн, зелёный, расцветка обычная, хотя эмблема «BMW» и выдавала его, а так можно с мопедом спутать. Правда, в Новороссийске ценители находились, подходили, изучали, поражаясь, как сохранился этот раритет. Один ветеран сказал, что на таком трофее в конце войны, будучи посыльным, не одну сотню километров накатал. А мне пофиг, возит, и ладно, а так техника как техника. Вот на нём я и покатил к своему дому. Ну, имею в виду параллельного мира.
Утро, движение ещё не сильное, так что добрался достаточно быстро и, въехав во двор, сразу остановился, рассматривая окна квартиры на втором этаже. Рамы свежие, занавески непривычные. Что-то не так. Над оконными проёмами плохо замытые следы сажи. Пожар? Сердце сжало предчувствием беды. Фактически местные Александровы мне были не родственниками, копии, но я считал их близкими людьми. Будем разбираться и искать Гриню, уверен, это его работа. Подкатив к подъезду, убирать мотоцикл в Схрон не стал, народу хватало, кто на работу спешил, кто детей в садик вёл. Тем более моё появление привлекло внимание. Поставив мотоцикл на подножку, стряхнул с руля лёгкую пыль. В подъезде стал быстро взбегать наверх, прыгая сразу через несколько ступенек, и вот она, дверь. Незнакомая, новая, оббитая дерматином.
Замерев с поднятыми кулаком, я хотел постучаться костяшками пальцев и пообщаться с новыми хозяевами квартиры, а был уже уверен, что они новые, как почувствовал пронзительный взгляд в спину. А я своим чувствам доверял, если мне кто-то смотрит в спину на совершенно пустой лестничной площадке, значит, так оно и есть. Слегка обернувшись, я мельком посмотрел на дверной глазок двери напротив. Быстро достав амулет, определил кроме множества людей по бокам, снизу и сверху, ещё троих в этой квартире. Мужчины, один стоит у двери и наблюдает за мной, двое других в соседней комнате быстро одеваются. Все вооружены. Засада? Вот и я так подумал.
Короткий разбег, тут всего метра три между дверьми, и от мощного удара ногой в районе замка дверь вместе с любопытным боевиком улетает в коридор. В середину двери бить не стоит, классическая советская дверь из фанеры, нога в пробоине застрянет, тут тоже уметь нужно. Мгновенно подскочив и достав оглушённого соглядатая из-под двери, швырнул его в двух других, что из зала выбегали на грохот с пистолетами в руках. Как забежали, так и исчезли обратно в комнате, снесённые телом своего боевого товарища. Поставив дверь обратно, ту слегка перекосило, прошёл в зал, ударами кулака вырубил всех троих, что ползали по полу и пытались подняться, завязал верёвочные узлы на руках и ногах, быстро обыскал. У всех «макаровы» и удостоверения сотрудников Комитета. Интересно девки пляшут. А этим ещё что нужно? То, что сигнал ушёл, я уверен, в квартире был телефон и тревожная кнопка, так что, скорее всего его уже отправили. В углу стояла радиостанция, серьёзная, стационарная с дешифратором канала связи. Мне в бытность службы приходилось не раз такой пользоваться. На базе стояла.
Привел в сознание самого молодого, а когда тот очнулся, хлёстко ударил по щеке.
– Что вам тут надо? Отвечай быстро, не думая.
– Ты что творишь? Мы знаем, кто ты, и тебя ждём. Ты Александров. Артур. Майор ГРУ. Путешественник по мирам, я прав?
– Гриню взяли? – с секундной заминкой, которая мне потребовалась, чтобы всё обдумать, коротко спросил я.
– Точно ты и есть, раз Григория Дашко назвал.
– Да-да, – рассеянно подтвердил я. – Он же Гриня, он же Кощеюшка, он же Жаба, и он Григорий Дашко. Так он у вас?
– Взяли при попытке переворота, одна из второстепенных личностей, как мы поначалу думали, едва не ушёл, на чемоданах сидел, а тут начали
