— Не сходится. Знающие люди говорят — мертвый он, не повезло сегодня вечером. Выходит, от мертвого ты пришел?
— Можно сперва послать, потом умереть, правда ведь?
— Правда, но есть вторая беда, все его пацанчики — студентики, самому старшему половина твоего. Так откуда ты взялся, дедушка?
— От бабушки, — я встал. — Драл ее, внучек, всю ночь, к утру устал, решил тебя проведать.
— Сядь где сидел, — сказал он негромко и спокойно. В руках появился пистолет, что-то вроде «Глока». — И не торопись, тихонечко так.
Дылда, пустивший меня, держал старый добрый ПМ. Толстяк громко лязгнул, заправляя ленту в пулемет Калашникова. У него был не РПК, по сути, автомат с удлиненным стволом, а именно полноценный пулемет под винтовочный патрон с примкнутой коробкой на сотню патронов. Внушительная вещь, хотя и глупая в помещении.
— Твой пухлый дружок любит большие штуки. Это просто так или он на что-то намекает?
— Много слов, дедушка. Так откуда ты нарисовался?
— Давай вместе подумаем. Если я конторский, то ведь, наверное, не один? Тогда у вас беда, выбраться не получится, и стволы вам только в минус. Убивать меня один вред, этого вам не забудут. Если же я не конторский, то убивать вроде и не зачем.
У крепыша заиграл телефон, слава богу, звонком, хоть на этот раз, стоял не Боря, а знаменитая джазовая мелодия.
— Ну, вы где? У меня. Точно он, вылитый с фото, даже еще красивей.
— Вот что, дедушка, есть на свете люди, которым ты нужен живым больше, чем мертвым. Я не с ними. Благодарность придет за любого, а мне с трупом даже удобней будет. Или могу пульку в колено, это вообще всем пофиг. Мужчина ты, говорят, дерзкий, умелый, так что не надо резкостей, не пугай нас, мы и так боимся. Свинка, глянь, чего там в сумочке. Мне так кажется, обманывает он нас насчет бельишка.
Он дернул затвор, уже досланный патрон вылетел, кувыркаясь. Так или иначе, шансов не было никаких. Один, с голыми руками, против трех вооруженных, лишние двадцать лет и десять килограмм, из положения сидя. Даже в три раза меньше, чем никаких.
— Я фигею, Желудь! — толстяк справился с молнией рюкзака.
— Че там? — он не отводил от меня ни глаз, ни дула пистолета.
— Бабки! Просто море бабок!
— Кроме?
— Чипы какие-то. Хонг конг написано.
— Тоже заберем, они тебе, дедуля, не понадобятся, тебе от них один вред будет.
— Лягавым сдашь, паскудник?
— Самому стыдно. Хочешь, кончу тебя? Чтоб по понятиям?
На улице подъезжали машины, по звуку не меньше десятка, хлопали дверцы. Кто-то уже целил в меня через окно, в комнату набивались спецназовцы в полной сбруе.
— Руки вперед протяните, — защелкнулись наручники.
Один из вошедших, в сером костюме, похлопал Желудя по плечу и что-то шепнул.
— Со мной не пропадешь, — ответил довольный Желудь, — я ж скала.
— Эта скала у меня деньги забрала, там больше миллиарда, — я решил подпортить праздник.
Меня подняли и торопливо толкали, бормоча: «давай, давай, миллиардер, шагай», но я успел заметить, как Желудь недовольно скривил рот, открывая большой и желтый клык. Придется, дружок, делится.
Сквозь ночь уже серело утром, когда меня загрузили на заднее сидение неприметной машины без специальной раскраски. Ручек на задних дверях не было, от передней части салона меня отделяло толстое стекло, полицейский спереди справа сидел, развернувшись ко мне вполоборота, держа дробовик на коленях. Самое малое еще три неприметные машины сопровождали нас, одна спереди и две сзади. Даже Бэтмен в такой ситуации не справился бы с побегом, тем более в наручниках и с опухшей к утру левой рукой.
Комитет занимал огромное столетнее здание, выстроенное во времена другого названия, но той же функции. Комитет, как и расположенное в нескольких кварталах американское посольство, не попали в состав зеленой зоны. Переносить их не стали, не желая «демонстрировать слабость перед лицом террористической угрозы». В результате пяток кварталов превратился в какую-то недоделанную крепость. Улицы, перегороженные бетонными плитами, между которыми надо было проезжать змейкой, огневые точки, оформленные мешками с песком. Камеры и датчики, бросавшиеся в глаза на каждом шагу, и наверняка еще в десять раз больше невидимых. Снайперы люди и снайперы дроны на крышах. Дроны-разведчики, зависшие в воздухе, и дроны-разведчики, описывающие сложные траектории над районом. Здесь же была эта знаменитая школа, куда Настя, кажется, уже не попадает.
Меня высадили в неожиданно просторном внутреннем дворе, и, подталкивая в спину и подгоняя, прогнали почти бегом по лестнице и бесконечному коридору. В небольшом кабинете с четырьмя столами усадили у левого крайнего, напротив невзрачного юноши самого безразличного вида. Спешка резко оборвалась. Юноша, тыкая клавиатуру двумя пальцами, неторопливо расспрашивал меня про имя, фамилию, дату и место рождения. В кинодетективах эта деталь всегда казалась неправдоподобной. Зачем в наши времена составлять анкету, когда примитивный сканер сетчатки, входящий в снаряжение любого
