штурмовика вышла на «цель», укрывшуюся от лучей почти закатившегося за горизонт Солано в беседке с включенным микроклиматом (что, кстати, было почти на грани нарушения соглашений с администрацией планеты).
Ария пересекла почти невидимую границу пузыря климатической завесы и, войдя в беседку, долго топталась и вздыхала. Вздыхала так, что лейтенант СНАДАК доктор Лимария Квитон, в этот момент явно работающая с какими-то документами на своем ИБК и ведущая через него же тихий диалог с невидимым собеседником (а то и с несколькими), игнорировать инструктора по пилотажу не смогла. С такой мощной и тренированной грудной клеткой вздохи получались какими-то особенно душераздирающими.
– Слушаю вас, старший контролер. – Доктор подняла взгляд на слегка стушевавшегося инструктора. – Да садись ты уже!
Ария плюхнулась на удобную скамеечку и тут же бухнула, двинув по воздуху кулаком:
– Я не знаю, как твое высочество собирается его юзать, но пилот он офигенский! Родился в истребителе, чесслово!
«Лимария» хмыкнула:
– Ария, вот сразу видно, что ты тоже «офигенский пилот» – никакого представления о конспирации. И самые зачаточные понятия о субординации! И, да-да, я уже поняла, что с этим у вас, пилотов, постоянные проблемы – что на уме, то на языке. Что ты, что Кей.
– Ну, дык, в истребителях все проще, твое высочество. – Якобы виновато развела руками Ария. – Пока все родовые имена выговоришь, кто-то уже в твоем хвосте ковыряется.
– Да… – Согласно покивала доктор. – Хорошая реакция для пилота – это очень-очень важно.
И не стала больше ничего говорить, продолжая с интересом рассматривать богатырскую фигуру пилот-инструктора.
– Так… это… – замялась та, но все-таки решилась. – Ты б не обижала мальчика! Он же хороший!
Доктор в удивлении откинулась на спинку скамейки:
– Опаньки! А я, типа, собиралась?
– Ну, когда он фан поймал во время пилотажа, такое в запале кричал… – Ария запнулась и неуверенно посмотрела на собеседницу, слушающую ее с вежливым интересом. – А то, что кое-кто его… ну, по мужской части… и вовсе обещал… в особо циничной форме… как же он там сказал – сейчас запись подниму…
Ария повела пальцем по воздуху, собираясь найти аудиозапись, но доктор, невольно поерзав по скамейке, торопливо выставила ладошку:
– Не надо! Я слышала ваши переговоры, Ария. Так что не надо. Обещаю тебе, что прослежу, чтобы Кейдан выполнил свои обещания в полном объёме… хотя бы в отношении этой нехорошей… «кое-кого»… без фанатизма и членовредительства, разумеется.
– Ну, не только ты слышала переговоры, – с независимым видом «небрежно» намекнула Ария, снова почувствовавшая уверенность – реакция собеседницы от нее не укрылась.
– А кто еще? – Нахмурилась Лимария и тут же догадалась. – Ах, да! Наш ЦУП! Да, это может быть проблемой. А проблемы надо решать не откладывая! – Лимария сделала рукой несколько пассов в сторону. – Мать моя императрица! У них пересменка уже прошла! Гр-р-р!
– Так точно! – Ария довольно улыбалась. – Ночная смена уже час как заступила.
– Вот же гхаргова отрыжка! Так!
Следующие слова были адресованы явно не Арии, аж застывшей от любопытства:
– Собрание комсостава через десять минут! – отдала приказ «Лимария» в пространство. Помолчала, кого-то слушая, и в голосе ее залязгал металл. – Да мне положить, что рабочий день закончился! А если завтра война? Через десять минут! И пусть хоть одна зараза попробует скалиться – замена ИБК заразы будет за счет заразы… и под моим присмотром!
– Кей? Мне идет? Идет?
– Идет. Топай сюда, зайка ты моя…
– Не пойду! Не хочу на кровати! Хочу перед зеркалом!
Кошмар отвернулась от зеркала, перед которым крутилась, рассматривая свои белые заячьи ушки и пимпочку-хвостик, и, развернувшись ко мне, протянула руки:
– Иди ко мне, Кей! Ну, иди же!
– Эксгибиционистка. – Я подошел к Кошмару, развернул его обратно лицом к зеркалу и надавил на лопатки, заставляя нагнуться вперед. – А почему в зеркале они черные? И волосы – тоже?
В этот момент Кошмар поднял взгляд и посмотрел на меня в отражении.
– Покрасилась. Мне идет, дорогой?
Я отшатнулся:
– Твою же м-м-м!
– Ой-ой! Не говори так! Папа, знаешь, какой резкий и драчливый!
Впервые в этом мире я проснулся и с криком, и в холодном поту, и с колотящимся сердцем.
