крови, уже давно пропали. Зато пришло осознание всей глупости моего проступка. Я просто позволила ему обладать моим телом. А сама в это время кусала губы от боли и считала до ста.
Том задрожал, захрипел и пару раз дернулся, а я только и могла, что вздохнуть с облегчением.
— Миа, — пробормотал он, касаясь пальцами моей щеки, и попытался поцеловать.
— Том, не надо.
Я осторожно сползла со стола, чувствуя, как огнем горит промежность. Он отказывался меня отпускать, схватил за руку и попытался заглянуть в глаза, рассмотреть выражение моего лица. Интересно, как он хотел это сделать, если в каморке было темно?
— Миа, послушай…
— Не надо, — пальцы слушались плохо, и мне с трудом удалось застегнуть мелкие пуговички на блузке, — нам лучше забыть то, что произошло.
— Почему? — глухо спросил друг.
— Потому что это ничего не изменит.
Я знала, что в следующий раз боли больше не будет. Но желания повторять, тем более с охотником, у меня не было.
— Вижу, у вас богатый улов, — мужчина улыбался и с дороги не уходил.
— Да и у вас улов не хуже, — я указала взглядом на тушки трех диких уток, что висели на его поясе.
— Могу поделиться. Если на ужин пригласите.
— Спасибо, но не стоит. У нас все есть. Доброго дня, господин Шолох, — и, взяв сына за руку, попыталась обойти мужчину по дуге.
Не смогла.
Охотник в одно мгновение дернулся в сторону и схватил меня за руку.
— Миа…
— Отпустите маму! — возмутился Киан и попытался оттолкнуть нахала.
— Я не сделаю ей больно… Наоборот, мог сделать очень приятно, — руку он отпустил, но придвинулся еще ближе и зашептал горячо и убедительно. Но его фривольный тон и пошлые намеки лишь разозлили. — Тебе… Нам будет очень хорошо, обещаю. Отчего же ты бежишь, красавица?
— Я вдова.
— Уже пять лет. Траур давно прошел. А ты молодая, красивая.
— Не вам решать, снимать мне траур или нет, господин охотник, — резко и четко произнесла в ответ. — Пошли, Киан, нам пора возвращаться. А вам стоит обратить внимание на других девушек, а не тешить себя напрасными надеждами.
Мы сделали всего пару шагов, когда в спину нам было брошено:
— Все равно ты будешь моей.
Смелое утверждение. Неужели совсем не боится? Я ведь могу и наказать.
Солнце уже поднялось высоко, и стало жарко. Пришлось стащить с сына жилетку, а с себя платок. Корзинка уже стала оттягивать руку. Пришлось взять туесок сына.
— Мам…
— Да?
Мы прошли мимо дома старосты, где я была вновь вознаграждена красноречивым взглядом юной девы. И что этому охотнику надо? Такая девушка страдает.
— А папа какой был?
— Самый лучший.
И нисколько не соврала. Томас действительно такой. Был, есть и будет. Пусть боги хранят его от всех невзгод и напастей.
— Я бы ему понравился?
— Уверена, он бы очень сильно тебя полюбил… Ты же так на него похож.
— Правда?
Даже больше, чем мне бы хотелось.
— Да.
Малыш замолчал, думая о чем-то своем, пока не произнес:
— Мам, а ты же не станешь женой охотника?
Я чуть не споткнулась.
— Нет.
— Нам же хорошо вдвоем?
— Конечно, мой маленький.
