– Как дела, Джонни? Как племяшка?
После паузы в пару секунд, сопровождаемой напряженным сопением, динамик моего смартфона выдал:
– Что тебе надо, Край?
Кто бы знал, как мне не понравился тон старины Джонни. Впрочем, я бы тоже напрягся, если бы мне позвонил мужчина, пусть даже и знакомый, и ни с того ни с сего принялся бы расспрашивать меня о Патрике.
Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы беседа стала неприятной для нас обоих, поэтому я подчеркнуто нейтрально объявил Джонни свои намерения:
– Через пятнадцать минут у базы «Африки». Подробности при встрече.
И отключился.
Убирая телефон в карман, я незаметно для троицы его выключил. А то мало ли, вдруг перекачанный ниггер вздумает перезвонить и отказаться от стрелки? При таком раскладе придется переть на рожон согласно первоначальному плану моих нанимателей, а это грозило всем нам большими неприятностями. Я, конечно, парень отчаянный, и могу сорваться в банзай-атаку – бездумную, жалкую, заранее обреченную. Уверить себя, что только так я останусь настоящим мужчиной, что мертвый лев круче живого скулящего пса…
С этим я, кстати, согласен. Скулящего – да, лучше. А еще лучше выжить, отступить в тень, ощериться и атаковать врага с тыла, вцепиться в его плоть, когда он того не ожидает, и перегрызть бедренную артерию. С таким песиком ни одна крупная кошка – тем более дохлая – не сравнится.
Я твердо решил изъять у «африканцев» баллоны с БОВ, пока они или кто другой порасторопней не использовали «Гремлин» по назначению. И если я погибну при штурме базы клана, это никак не поможет осуществить задуманное.
– Ты знаешь, куда ехать? Или мне сесть за руль? – я хлопнул Турка по плечу.
Взглянув на Орфея, щекастый рванул с места так, будто опаздывал на тот свет.
Глава 3
Трубка мира
– Testan! – услышал он окрик из-за чуть приоткрытой двери, мимо которой он только что прошел, и тотчас остановился, как того потребовала мать.
Она – единственный человек, которому Вождь подчиняется. Вторым таким человеком был его отец…
Мать Вождя – индианка из племени ирокезов. Отец познакомился с ней, когда усмирял очередной бунт индейцев, проживающих то ли в Канаде, то ли в США – граница-то постоянно меняется до сих пор, так что на фронтире никто не знает толком, какое у него гражданство. Во время вой-ны за независимость США ирокезы воевали за Великобританию, то есть против победителей, и это определило всю дальнейшую судьбу племени, как говорила мать. С тех пор они всегда на стороне побежденных… В резервации она была полицейской, точнее – peace keeper, миротворцем. Наверное, это обстоятельство и сблизило ее с отцом, который тоже был миротворцем, хоть и слегка иного рода. Отец часто шутил, что он так активно принуждал к миру узкоглазых дикарей, что не запачканы кровью у него разве что не отросшие еще ногти…
Вождь медленно приблизился к двери.
– Чего стоишь на пороге? Заходи. – Мать сидела на диване.
Она зачем-то вырядилась в платье из кожи, на ногах у нее были ноговицы-гисеха над мокасинами – в такой одежде ходили женщины ее народа задолго до того, как бледнолицые пересекли Атлантику.
Вождю захотелось протереть глаза и ущипнуть себя за руку. Он ошибся. Мать сидела не на диване, а в лодке, сделанной из коры. И лодка эта плыла по широкой реке, берега которой поросли густым лесом. Куда только делись стены? Вождь завертел головой. Откуда взялось это все?.. Вокруг лодки сгустились зыбкие тени, хотя только что их не было. Они оторвались от воды дымками, которые быстро уплотнились в подобие мужских и женских тел. И «тела» эти принялись плясать под рокот погремушек из черепаховых панцирей и погремушек из тыкв и копыт оленя. Засвиристели перьевые трубочки, бубен принялся отбивать ритм. И это при том, что музыкантов нигде видно не было! Вождь потянулся за ножом.
И тогда мать запела, и…
Зазвонил мобильник, прогнав наваждение.
– Говори быстро, я занят, – ответил Вождь на вызов и, рефлекторно взяв с журнального столика иллюстрированный дайджест, вырвал из него лист. Минуту спустя он поставил на полку фигурку-оригами «кошка». – Скоро буду, Марго… Ты просто прелесть. Я говорил, что обожаю тебя?
– Мы нужно поговорить с тобой. – В халате, а вовсе не в национальных одеждах, мать сидела на диване. И никакого леса вокруг, никаких вод и мистических теней.
– Извини, мама, но у меня срочные дела… – Он сам не заметил, как оказался рядом с ней, попытался развернуться, шагнуть к выходу из комнаты.
Но его пригвоздил к месту голос матери:
– Твоя рыжая шлюха подождет.
И ноги Вождя сами собой подогнулись, и седалище встретилось с покрывалом, вышитым матерью и наброшенным на диван.
