О медицинской подготовке девушек в педагогических институтах я знал, благо, что сам такой заканчивал. Но сейчас мне было не до воспоминаний… Машка невозмутимо продолжала:
— Лена, кстати, перевязки делала. А потом и Виктория научилась. Мальчишки забегали, о здоровье спрашивали. Не забыли начальника.
— Маш, а нельзя было парней на это дело приспособить? Неудобно как-то…
— Ой-ой, неудобно ему. Ты бы видел, как Лена тебя мыла… Ух, мне даже завидно стало. Осторожно так, старательно. Намыливала, смывала… Только, что не облизывала… Я, правда, особо-то за ней не наблюдала, но подозреваю, что без меня она могла и…
С трудом вытащив из-под головы подушку, запустил ею в Машку. Увы, но сил не было даже на это. Подушка, упав на край кровати, скатилась на пол.
— Вот-вот, так теперь и будешь лежать, — весело позлорадствовала Белка. Но сжалилась, подсунула подушку под голову и, взъерошив мне волосы, бережно поцеловала: «Дурной ты все-таки».
Выздоровление затянулось на целый месяц. Почему-то ни в одной из книг не говорится, что принцесса, ухаживавшая за раненым героем, должна менять под ним белье, а потом — выносить горшок. Скорее всего, ухаживали служанки, а принцессам только и оставалось, что влюбиться в спасенного…
Девчонок мои стенания не беспокоили. Напротив… Викуся, заходя в комнату, хохотала, видя мое смущение. Кажется — это ее изрядно забавляло.
Белку в эти дни я видел редко — раненых было много, а врачей мало. Только в крепости разместилось около ста человек. А их нужно и лечить, и кормить, и поить… Были заполнены и первый этаж, и верхняя галерея. Я, как хозяин, занимал привилегированное положение, имея отдельную «палату» и персональную сиделку. Скуку кое-как скрашивал дядька Аггей, с которым я вел бесконечные разговоры о старинном житье-бытье. Он действительно застрял во времени и пространстве. Однако самого дядьку его «отсталость» от современной жизни особо не волновала. Напротив, он уже бравировал ею и напропалую ухаживал за девчонками.
Рассказы Аггея — отдельная тема, о которой как-нибудь можно будет поговорить. Только о его жизни на островке можно сочинить еще одну «Робинзонаду»! О том, как он в течение почти четырехсот лет вел непонятную войну с теми, кого уже давным-давно и не было… А его наблюдения за жизнью кикимор и русалок! Только об одном умалчивал — как же так получилось, что его забросило в Застеколье? И кто мог сотворить подобное?
Я потихонечку оклемался. За время вынужденного лежания пытался заниматься гимнастикой, чтобы мышцы не атрофировались. Теперь, выходя на прогулки, стал понемножку «расхаживать» раненую ногу и делать посильные упражнения.
От Ярослава, пребывавшего где-то в иных и странных землях, не было ни слуху, ни духу. Наконец я решил, что достаточно побыл в роли больного и выздоравливающего, поэтому нужно заниматься каким-то делом. Тем более, дело было. Нужно узнать — что там случилось с Андреем-старшим. А Белкину крепость можно смело доверить Андрею-младшему, тем паче, что он уже месяц выполнял обязанности коменданта.
Мой лечащий (и семейный!) доктор в лес меня одного не отпустила. Пошли вчетвером: Вика как «персональная» медсестра, Антон как охранник и дед Аггей. Старику было скучно, а обратно на остров не хотелось.
Белка настаивала, чтобы мы взяли с собой кольчуги и полный боевой комплект. От кольчуг мы отвертелись, а вот оружие пришлось брать. Жаль, что мой кистень (уже второй по счету!) и секира Гнома куда-то запропастились. Верно, лежат сейчас на дне озера. Пока приспособил вместо «гасила» старый фарфоровый изолятор, оставшийся после замены электропроводки в подвале. Это «наследие ГОЭЛРО» весило добрых полкилограмма, а на кожаном ремешке превратилось в убойное оружие! Прихватили еще и то, что может понадобиться первопоселенцу — соль, спички, крупу, немного муки и, по настоянию Аггея — большую канистру со спиртом. Спирт Машка отдавать не хотела, еле выпросили. Груз равномерно распределили на Антона и Аггея, а Вике доверили канистру. Один только я шел налегке, если не считать кистеня и палки, на которую приходилось опираться.
Впереди шел дед Аггей, взявший на себя роль проводника. Дядька шел через лес, находя какие-то ведомые только ему следы экс-участкового. Аггей шел не спеша, стараясь щадить мою ногу, но и не медлил — только пару раз разрешил присесть и перевести дух. Только к вечеру, заприметив полянку с ручейком, скомандовал привал. Антошка начал таскать хворост, я, как слабосильный, — разводить костер. Вике доверили готовить ужин, а дед куда-то усвистал. Вернулся к тому времени, когда все было готово.
— Обрадовались, небось, — весело сказал дед, подставляя миску под черпачок. — Ясно-понятно, хотели весь кулеш съесть!
— Конечно, — поддакнул я. — Нечего бездельников кормить. Кашу не варил, воду — не носил…
— Больше, больше клади, — приговаривал Аггей, наблюдая за черпачком, а его «шаловливая» ручонка уже поглаживала Вику по попке. — Ух, справная девка!
— Каша, дедушка, горячая, с маслицем, — елейным голоском ответствовала Вика, чьи руки были заняты поварешкой. — Если она вдруг вам на голову опрокинется, я не виновата. Или — еще куда-нибудь…
— Ай да девка, — восхищенно сказал дед, но руку убрал.
— Ох, дядька, — засмеялся я. — И неймется тебе.
— Да шуткую я, ясно-понятно, — без тени смущения отозвался дядька, принимаясь за кашу.
