неглубокие колеи и вывели нас к небольшой реке, даже, скорее, к ручью, через который был переброшен мост – простое бревенчатое сооружение. И только когда дикие, дружно ревя речовку, затопали по настилу, я вспомнил, что это не очень-то хорошо. Точно не помню, но что-то там с вибрацией от маршевого шага, могут быть не самые радостные последствия.
– Стоп! Стоять! – закричал я и побежал в голову колонны.
Увы, надо было все-таки подобрать себе коня, на своих двоих скорость оставляла желать лучшего.
Я успел преодолеть всего пару десятков метров, когда впереди послышался треск и грохот. Когда удалось все же добраться до переправы, перед глазами предстала эпическая картина. Десяток диких ворочались в неглубокой воде вперемешку с бревнами рухнувшего моста. К счастью, обошлось без травм. Наоборот – впервые за несколько дней напряжение оставило диких, и они ржали как умалишенные. Смеялись и те, кто упал в реку, и те, кто остался на берегу.
Меня тоже пробил смех, но больше нервный, чем жизнерадостный.
Все хорошо, но как нам теперь перебраться через реку? В принципе речушка была не такой уж широкой, да и глубина не впечатляла. Легионеры без лишних затей попросту перебрались вброд, а вот караван пришлось разгружать и перетаскивать волокуши вручную. Это действо затянулось почти на час, что могло нам аукнуться впоследствии.
Солнце коснулось горизонта, а рыбацкой деревни все еще не было видно.
– Ларс, – подозвал я кузнеца, – далеко еще?
– Нет, прогонов десять.
Понятия не имею, что такое прогон, но спрашивать не буду. И так понятно, что расстояние небольшое.
Когда небесное светило почти скрылось за горизонтом, впереди показалась водная гладь Зуры. Река была величава и широка. Насчет первого у меня претензий не было, только восхищение. А вот километровая ширина огорчала, причем сильно.
До деревни мы добрались уже в сумерках. Выглядела она еще хуже, чем я предполагал. Тальгийцы без лишних затей попросту сожгли дома, что усложняло нашу задачу. Надеюсь, до стратегического запаса рыбаков они не добрались. Медведь самостоятельно начал организовывать ночлег, но я внес свои коррективы. Наша цель была близка, и рисковать хотелось меньше всего.
– Медведь, первую центурию и штурмовиков собери у реки. Ларс, мне нужны факелы, какие сумеете смастерить. Пусть люди этим займутся, а ты веди к обещанным заготовкам.
Только увидев стога, в которые рыбаки сложили объемистые снопы тростника, я вздохнул чуть свободнее. Моя идея и без того попахивала авантюризмом, но без тростника она вообще стала бы невыполнимой. Жилища рыбаков процентов на восемьдесят состояли из этого самого тростника, так что они ежегодно восстанавливали свой стратегический запас, которым мы сейчас и воспользуемся. По крайней мере, попробуем это сделать.
Через минуту у стогов появились штурмовики. Уходя с места битвы, я заставил их кроме металлических щитов конников взять скутумы погибших товарищей. Еще к нам присоединились все, кому нечем было заняться, включая гнома, Лека и мага.
Вдвоем с Ларсом мы взяли объемистый сноп тростника и крепко увязали его веревкой вдобавок к травяной перевязи. То же самое проделали с еще одним. Затем, отобрав у Утеса скутум, я положил его сверху на оба снопа и еще раз закрепил все это куском веревки.
– Бери этот плот и неси к воде, – сказал я Утесу, но, с сомнением сравнив габариты дикого и надежность конструкции, добавил: – Только осторожно.
В воду декурион штурмовиков входил с брезгливой опаской. А когда я приказал ему лечь сверху на хлипкий плотик, недовольно заворчал. Благо к этому времени к нам подошел освободившийся Медведь. Он не стал давить, лишь укоризненно посмотрел на Утеса. Этого хватило. Декурион штурмовиков с горестным вздохом лег на плотик, который тут же полностью ушел под воду, не выдержав веса здоровяка.
И все же успех был. На десять секунд дикий застыл в воде. На поверхности торчала лишь его голова. Почему всего на десять? Да потому что Утес потерял равновесие. Плотик вырвался из-под него, и незадачливый плотогон ушел под воду с головой. Глубина там была по пояс, но Утес, как только вынырнул, с ревом выскочил на берег. Ржали все, кто не боялся делать это в присутствии декуриона. Кстати, таких оказалось не так уж много.
Я старался сохранить невозмутимое лицо, а вот Турбо хохотнул, чем вызвал свирепый взгляд Утеса.
– Ты хочешь нас утопить? – отсмеявшись, серьезно спросил Снежный Медведь.
– Была такая мысль, но вы мне еще пригодитесь, – осторожно пошутил я.
В ответ приор хмыкнул и кивнул.
Ночь окончательно укутала берег покровом мрака, но селяне уже справились с поставленной задачей, и света убогих факелов вполне хватало для работы. Создание плотиков и увязывание их в длинные настилы пришлось полностью поручить рыбакам. К сожалению, подобная работа была недоступна даже ребятам Куста, а работы этой было много.
В итоге у нас получились шесть гибких платформ. Каждая была составлена из пятнадцати усиленных вязанками тростника щитов. Плотики шли по три в ряд, в целом одна платформа могла принять на себя десять диких или двадцать рыбаков. По моей задумке, три лодки будут буксировать вереницы из двух платформ, и еще две с деструкторами на борту прикроют всех сзади. Мало ли, как пройдет переправа. Рассчитывать нам приходилось только на это