Увы, времени на тренировки у нас было немного, но его хватило, чтобы усвоить нужные действия на уровне рефлексов. Хотя бы частично.
Первая шеренга легионеров сделала два шага вперед, метнула по одному дротику и приготовилась держать удар приближающихся всадников. Тяжелые дротики, пущенные сильными руками легионеров второго ряда, выбивали вырвавшихся вперед всадников из седел и втыкались в грудь дико заржавших скакунов. Мне всегда было жаль лошадей, страдающих в батальных сценах фильмов, но сейчас эта жалость куда-то подевалась. Возможно потому, что страх за собственную жизнь был намного сильнее.
Увидев, что волна всадников почти докатилась до нас, а первые ряды легионеров заученно поднимают усиленные скутумы, я спрыгнул на землю. Через секунду стоявшие передо мной дикие шагнули вперед, запустив по пологой дуге свои дротики. А затем был жуткий по силе удар, и отодвинувшийся было от нас ряд легионеров отступил, вспахивая упершимися ногами землю.
Это какое же страшное давление испытывают передние ряды моих ребят? Появилось опасение, что самые храбрые, те, которых Медведь распределил в авангард, будут потеряны. Внезапно по изменению поз легионеров в задних рядах я понял, что давление ослабло, и тут же вскочил на щит, который по- прежнему держали разведчики.
Может, действительно обзавестись конем, который будет еще и «помостом» для наблюдения? Хотя в таких условиях иметь под собой явно склонное к панике животное не очень-то разумно. Лучше попрыгаю.
Осмотр показал, что всадники завязли. Они рубили мечами диких, но не так уж успешно. Часть легионеров, не забывшая тренировки, прикрылась скутумами, а часть, побросав щиты, стягивала всадников на землю.
Сбившаяся в кучу масса кардаров начала обтекать манипулу с двух сторон.
А вот это плохо.
– Кот, клешни!
Декурион разведчиков лично дул в рожок, выдав прерывистый сигнал.
После всего случившегося я особо не надеялся на правильное выполнение маневра, но ребята порадовали меня и в этот раз. Стоявшие перед нами легионеры резко развернулись в разные стороны. Центурии отдалялись друг от друга, при этом начав давить на охватывающих наше построение всадников и загоняя их в реку. Лек и Тири, разделившись, двигались вместе со знаменосцами. А вот мне пришлось спрыгнуть со щита и насильно тащить гнома, пребывавшего в состоянии крайнего обалдения. Наконец-то поняв, что именно сейчас происходит, не менее обалдевший сотник по-звериному оскалился и вытащил из ножен меч.
– Утес, удар! – даже не крикнул, а просто сказал я, глядя в глаза декуриону штурмовиков.
В ответ я наверняка получил ухмылку. Это было понятно по выглядывающим в прорези шлема глазам. Утес в своей броне выглядел монструозно. Взревев не хуже любого демона, он рванулся вперед. Огромная булава, которую Ларс соорудил из тележной оси и шипастого шара, встала в положение тарана.
Стальной клин моих штурмовиков рванул вперед, увлекая за собой чужих диких, казавшихся беззащитными в своих обносках. Мимо меня потекла река зеленокожих воинов.
Все, теперь от моего командования толку нет – бой превратился в неуправляемый хаос. Хотя можно попробовать еще одну наработку.
В очередной раз вскочив на щит, я осмотрелся. Сейчас передо мной были не стройные ряды, а мешанина из сцепившихся врагов. Штурмовая масса диких расколола сбившихся в кучу всадников. Кого-то они валили на землю вместе с лошадьми, а кого-то оттирали к обеим рекам. Но загнать врагов в воду, как это сделали обе центурии, у них не получится. И вообще, в ближнем бою дикие имели преимущество перед всадниками – лошади пугались, да и дубины делали свое дело. Наконец-то кардары попятились, разворачивая своих коней. А вот дикие вошли в раж, и это было очень плохо.
– Кот, свисток! – крикнул я.
В ответ декурион недовольно поморщился, но приказ выполнил. Тонкий, едва слышный свист вызвал у меня лишь легкий дискомфорт, а вот диким явно было хуже. Эту фишку удалось выхватить, когда мы выбирали сигнальный рог в лавке маркитанта. Там были и боцманские свистки. При проверке одного из них Кот, чьи легкие использовались для тест-драйва, вдруг схватился за голову. Похоже, орки – предки диких были ближе к животным, чем к людям, и остро реагировали на ультразвук.
Не то чтобы диким стало плохо, но странные ощущения вызвали замешательство, а значит, гасили ярость. Увы, у некоторых эта ярость перешла в состояние бешенства. Около двадцати диких, среди которых, к счастью, не было моих штурмовиков, по-прежнему гнались за всадниками, и через десять секунд их начали рвать разряды молний и сжигать огненные шары.
Утес уже пришел в себя и, как пастушья собака, начал сгонять диких обратно в проем между вновь обретшими четкие очертания центуриями. Ему изо всех сил помогали сотник и дикий с ржавым двуручником.
Зеленокожие наконец-то вернулись к излучине, и манипула вновь закрыла их от врага. Ко мне подошел Вайлет. Сотник был с ног до головы забрызган кровью и прихрамывал, но когда снятый шлем открыл его лицо, оно буквально излучало восторг.
– Давно я так не веселился! – улыбаясь, выкрикнул старый вояка.
– Хорошие у тебя развлечения, – фыркнул я. – А ты вино или гулящих женщин не пробовал?
