ним церемониться не будут.
«НЕРОН»: Значит, никакой опасности нет?
Велькамп: Нет. Особенно сейчас, когда разоблачена подпольная сеть, владевшая частными такси. Оттуда шли основные деньги на закупку оружия, как мы теперь знаем. Этот источник средств теперь блокирован.
«НЕРОН»: Когда выйдет ваша книга — в будущем году?
Велькамп: Надеюсь, да.
«НЕРОН»: У хороших ученых — а мы вас относим именно к этой категории, и мы не одиноки в этой оценке — помимо профессиональной мотивации, есть всегда сугубо личная причина, чтобы заниматься определенной темой. У вас такая причина есть?
Велькамп: Безусловно. Мне не было еще двадцати шести лет, когда грянул путч, а я тогда работала над своей диссертацией.
«НЕРОН»: Как звучала тема?
Велькамп: «Формы авторитарного господства в условиях глобализации и модернизационных сдвигов».
«НЕРОН»: Насколько нам известно, вы завершили свой труд и даже защитили его. Summa cum laude[80], как значится в архивных документах.
Велькамп: Верно. Но вскоре после этого мой руководитель не только лишился кафедры, но и был арестован. Два года он просидел в тюрьме вот на этой территории. Наконец под сильным международным давлением его удалось освободить. Все его состояние к тому моменту было давно конфисковано. В этом плане режим был мировым лидером.
«НЕРОН»: Если взглянуть на историю — и вдобавок почитать вашу диссертацию, — получается, что это — характерная черта всех авторитарных режимов. Править авторитарно всегда означает — обогащаться лично.
Велькамп: Разумеется. Но генералы — или офицеры, скажем так, ведь один из самых отвратительных правителей генералом не был, — короче, генералы довели этот процесс до высочайшего искусства. Внешне они были совершенно чисты, как вы помните: декларирование всех доходов, включая возможные побочные отчисления… Однако, по самым скромным оценкам, фон Мархов и Плессингер сколотили за это время личные состояния по тридцать миллионов евро каждый. У Роткирха миллионов на десять меньше, а Грош, наша бедная церковная мышь, успел отложить всего полмиллиона, потому что для него самым главным была идеология. Низшие эшелоны из ближайшего окружения тоже весьма обогатились.
«НЕРОН»: Тогда объясните нашим читателям еще раз, как все это функционировало.
Велькамп: Специально для этого во Франкфурте был создан Банк Общественной Благотворительности (БОБ) с филиалами в Шанхае и Сингапуре. Все собранные деньги поступали сначала во Франкфурт, и уже потом БОБ финансировал всевозможные инициативы и разнообразную общественную деятельность, которых не было в природе. Такой утонченной сети подставных фирм и фондов, наверное, никогда в истории не существовало. Это было абсолютно новаторское изобретение хунты.
«НЕРОН»: В этом генералы оказались неожиданными новаторами.
Велькамп: Не столько сами генералы, хотя Плессингер прекрасно разбирался в финансовом секторе еще до путча… И совсем не глава правления банка БОБ…
«НЕРОН»: …м-м, доктор Ханкель?
Велькамп: Да-да, доктор Ханкель. Этот был просто хорошо оплачиваемой марионеткой. В банке был один сотрудник, внешне совершенно обычный, который, кажется, состоял в управлении снабжения, некий доктор Фельдман. Он-то и держал в своих руках все нити системы. Официально он получал месячный оклад в три тысячи евро, то есть относился в этой фирме к беднякам. Но за каждую проведенную банком операцию — а задача у банка была только одна: отмывать конфискованные деньги — он получал свои проценты.
«НЕРОН»: А почему же после 2015 года общественность об этом докторе Фельдмане ничего не слышала?
Велькамп: Потому что он бесследно исчез, причем еще за год до свержения хунты. Я подозреваю, что он скорее в Азии, чем в Европе, и не думаю, что ему плохо живется. Хорошие специалисты везде нужны.
«НЕРОН»: Вы пока не объяснили нам, как в конце концов генералы получили доступ к своим деньгам. Мы дошли только до стадии, когда деньги отмыты.
Велькамп: Суммы внутри страны непрерывно кочевали из одного банка в другой. Разумеется, сами суммы всякий раз менялись, чтобы исходная сумма ни в коем случае не всплыла — важно было замести следы. Когда же они наконец полностью исчезали — следы, разумеется, а не деньги, — тогда они переводились в Сингапур или в Шанхай.
«НЕРОН»: На номерные счета?
Велькамп: Да, на номерные счета. Как вы знаете, Цюрих давно уже не основное место по этой части.
«НЕРОН»: Понятно. Давайте вернемся к вам. Как складывалась ваша судьба после 2016 года?
Велькамп: Я сама себя дискредитировала — собственной темой и тем, кто мой руководитель. Правда, целенаправленная расправа хунты с университетами началась только через два-три года. Поэтому мне еще удалось найти место в отделе документации университета, и там я надежно
