страну, – уточнил похититель, вспомнив, что названия пленнице ни о чем не говорят, – где и воспитывала до последнего времени. Месяц назад она скончалась, а ты устроилась в мой замок горничной. Я когда-то был близко знаком с твоей погибшей родней, увидел фамильное сходство и проверил кровь. Ты пусть и не принадлежишь к правящему дому, но королевской крови и имеешь право на определенные притязания. Это понятно?
Обалдевшая от потока абсурдной информации, Люба автоматически кивнула.
– Отлично. Манерам и меравийскому мы тебя научим. Это первое. Второе – ты любимый типаж нашего наследного принца, – тут его рот презрительно скривился. – Вскружить ему голову не составит труда. Вашему браку может поспособствовать алчность Базальда – действующего короля, он давно хочет изменить очертания своих северных границ, а благодаря тебе может рассчитывать и вовсе их расширить. Когда свергнет в Меравии нынешнюю власть.
Любе казалось, что этот человек бредит. Какие короли, какая принцесса? Кто он вообще такой и как она здесь оказалась? А, точно, упала с тем типчиком в кусты… мертвым типчиком. Последняя мысль отрезвила ее не хуже ведра ледяной воды.
– Ну и самое главное. – Седовласый довольно потер руки. – В первую брачную ночь ты должна будешь дать мужу яд. Без разницы, до или после исполнения супружеского долга, тут на твое усмотрение. И не гляди на меня так, это всего лишь сильное снотворное. Настоящее тело мы заменим на муляж, а принца лишим памяти и обеспечим тихое, безбедное существование. Где-нибудь очень далеко отсюда.
«Что-то сомнительно сие великодушие, но кто ж меня спрашивает? – отчетливо говорили выразительные Любины глаза. – Кстати, интересно, а разлагаться муляж будет или так и останется нетленным? Мало ли, может, какой ретивый потомок решит взглянуть на кости предка в фамильном склепе, а там свежак? Так, я что, всерьез рассуждаю о бреднях этого типа? Похоже, что да».
– Как же мне нравится, когда ты молчишь. – Он подошел к прикованной пленнице и провел узловатым пальцем по ее скуле. – Ты так прекрасна в своей беспомощности. – Похититель наклонился и вдохнул ее запах. Скривился. – Особенно если тебя помыть.
Люба равнодушно пожала плечами и уставилась в первую попавшуюся точку на стене. Ей было фиолетово, что там нравится или нет этому садисту, хотелось просто никогда его больше не видеть, а еще лучше – не вспоминать. Ее до сих пор потряхивало от ужасного видения, несмотря на то, что оно оказалось всего лишь иллюзией. Этот негодяй нашел главную болевую точку – ребенка. Даже за себя она так не волновалась, как за дочку. Некому будет позаботиться о малышке – мама одна не справится.
Люба решила, что обязательно попытается выкрутиться. На крайний случай есть смерть, ведь при таком исходе трогать ее девочку не будет нужды. А дочка… за ней она присмотрит, поможет маме, пусть и бесплотным призраком.
– А теперь – контракт, – вернул к действительности ненавистный голос. – Полное подчинение моим приказам, никаких половых связей, – тут он глумливо усмехнулся и уточнил: – Нарушающих плеву, иначе брачный алтарь тебя не примет. И ни одной живой душе – о наших договоренностях.
Со вторым условием она была полностью согласна и готова его выполнять без каких-либо оговорок, третье со скрипом, но без него никак. В конце концов, она находится непонятно где, кому можно доверять, а кому нет – не знает. Хотя как не знает? Знает – никому! А вот первое отдавало сомнительным душком.
Люба перевела на похитителя взгляд, и тот понял все без слов.
– Я сказал – полное подчинение, – с нажимом повторил седовласый.
И тут ее осенило: какое воздержание, какая плева? Она уже давно не девственница! Губы растянулись в радостной улыбке, не предвещавшей оппоненту ничего хорошего.
– Что опять? – не стал обманываться легкой победой злодей. Со скрипом, но ему пришлось снять заклятие немоты.
– Вы кое-что упустили, – хрипло ответила пленница, – точнее, опоздали лет на… – нехитрые математические вычисления, – шесть примерно.
– Это ты кое-что упускаешь, – легкое движение кистью – и цепи со звоном опали на пол. – Я маг и легко восстановлю сей недостаток.
– Ого! – присвистнула Люба, вновь натягивая одеяло. – Так вам надо бизнес открывать, знаете, сколько на этом можно денег заработать?
И тут он ядовито расхохотался. По-иному, похоже, просто не умел.
– Знаю, – вновь вернулась маска безразличия, – но это ниже моего достоинства.
– Понятно. – Она вновь отвела взгляд. – Насчет подчинения…
– Это не обсуждается, – отрезал маг.
– Тогда прощайте, – со скоростью бешеной белки она залезла по ближайшему кроватному столбу и сиганула вниз головой прямо на каменные плиты пола.
– Вот упрямица, – покачал головой герцог Брионский и обошел кругом замершую у самого пола фигуру, не долетевшую до каменных плит. – Неужели ты думала, что я дам тебе умереть без моего на то соизволения? Похоже, ты все-таки дура. Ладно, мне надоел этот спор. Сейчас тебя помоют и накормят. – Он вернул ей вертикальное положение и опустил на кровать. – И дадут нормальную одежду. А то совсем одичала.
И вышел, оставив Любаню размышлять о тщетности сопротивления. Ничто так хорошо не примиряет с действительностью, как простые радости после долгих лишений – старая мудрая истина. Откуда ему было знать, что действительно являлось для нее лишением, а что – лишь временным неудобством? Да, он неплохо изучил ее неприглядную с виду жизнь, но познать нутро так и не смог.
Что он мог знать об истинной силе материнской любви? Да она готова костьми лечь, но не дать добраться до сокровенного! Люба вообще предпочитала
