– За отца! – поднял рог со священной сурьей Бус.
– За отца! Пусть душа его найдет покой в Ирии и вскоре вновь вернется в новом обличии на твои земли, брат!
– На наши земли!!
Белояр медленно отлил напиток, как жертву богам, испил остальное и положил окованный серебром сосуд на стол. Златогор повторил те же действия и вопросительно глянул на брата:
– На наши?.. Что ты хочешь этим сказать?
– Я поеду в Кияр и испрошу народ согласно старой традиции: хотят ли они видеть меня великим князем. Полагаю, что противников не будет. Но душа моя, брат, уже прикипела к Непре, к Русграду, к новым просторам. Сердце Русколани будет биться теперь здесь! Тебя же попрошу остаться в Кияре и быть там всегда моей опорой и надеждой. Остальные братья и Лебедь вольны в своем выборе.
Златогор машинально огладил свой длинный чуб.
– Ты доверишь мне править, не дожидаясь твоих мелких указаний?
– Я буду навещать Кияр один-два раза в год, и мы вместе будем намечать самые важные наши дела. В остальном, брат, ты будешь поступать по Прави своей! Уверен, что не дробить, а лишь усиливать и защищать ты станешь земли наших предков.
Бус помолчал и негромко добавил:
– Словен Киевский, Бобрец Воронежский, Златогор Киярский, Бус Русколанский…
Жаль, что Голунь до сих пор не дала четкого ответа, готова ли она к совместным выходам на поле брани…
– С кем ты хочешь воевать, брат?
– Я?! Ни с кем.
– Тогда я тебя не понимаю.
– Ты же ведь тоже Побуда, как и я. И должен постоянно сверять жизнь свою и народа своего с небом. Вскоре закончится Великий День Сварога[38], наступит Ночь.
Я молю Рода и Сварога, чтобы в это время на наши земли не пришел какой-нибудь сильный враг. Уйдет время Белояров[39], настанет время Рода[40]… каким оно будет для Русколани?..
– Германарех далеко. Гунны разобщены и тем не опасны. Кто может быть еще? Ромеи?
– Я думаю, готы! Германарех – великий воин.
Златогор хмыкнул:
– Он уже пережил свою сотую весну, этот старик.
– Воевода готов Алп при встрече мне говорил, что «старик» легко садится в железной броне на коня и способен каждую ночь успешно брать наложницу. Нужно не о смерти его молиться, а о том, чтобы Германарех повел свои десятки тысяч на Рим, а не на Русград!!
Бус сам вновь наполнил рога и по-отечески посоветовал:
– Живя в мире, каждый день будь готовым к войне! Расспрашивай купцов, что происходит в землях, через которые они прошли. Не давай своей дружине слишком долго почивать на животах их жен. Крепи грады, словно враг уже выступил. Только тогда мы сможем одолеть любую угрозу!..
Поздней ночью Бус зашел в свою спальню. Эвлисия тотчас приподнялась на постели:
– Что?
– Он согласился… Ты остаешься жить здесь.
Женщина, которой просторы степей нравились больше, чем горные ущелья, истово зашептала молитву.
Глава 28
В Кияр Бус, Эвлисия, Златогор и сопровождающая их малая дружина прибыли в самом начале первого зимнего месяца Студича. Их встречали заметно постаревшая мать Мелида, пятеро братьев Буса и сестра Лебедь, расцветшая поразительной женской красотой. Целуя ее, Бус не смог сдержать слов восхищения:
– Клянусь, тебе следует выходить замуж за бога, а не за земного человека!!! Солнце меркнет рядом с тобой!
– Скажи это богам, может, кто и услышит. Мне уже хочется поднести к груди своего первенца.
Сестра ласково скользнула губами по щеке брата и вновь заняла свое место в ряду встречающих.
– Как могила? – поинтересовался сын у матери.
– Греки строят. Должны скоро закончить. Я решила положить Даженя и лечь самой на равнине, – ответила Мелида ровным спокойным голосом.
– Мать, ты же знаешь, что можешь не принимать яд. Наша вера оставляет такое право за женой.
– Я все давно решила, Бус, и не надо меня отговаривать. Я последую обычаю наших древних предков. Мы прожили с Даженем почти сорок лет, и даже Чернобог не сможет разлучить нас теперь! Мой муж был великим князем, и он не сможет жить теперь, словно простой одинокий воин. Семеро слуг изъявили желание служить Даженю и мне в Ирие! Мы все ляжем в нашем новом дворце по своему желанию!
