образом. Потомственные стихийники, чтоб их! Плюс он до сих пор сходит по тебе с ума… А это не демонстративные обжимания в коридорах. Скажи Фирсу заветные три слова, и он снова прыгнет с башни ради тебя, — подмигнула Мьюл.
— Это какие же слова? «Хватит меня бесить?» — девушки весело рассмеялись.
На полпути к Рискланду пошел дождь. Мёрке активировала кристаллы дредхостов, и тела лошадей покрыло легким защитным ореолом. Янта укуталась в плащ и уже пожалела о своей инициативе, но виду не показывала и упрямо следила за дорогой. Дождем смывало пыль и грустные мысли. Некромантка твердо решила взять себя в руки и признаться стихийнику уж если не в любви, то в том хаосе, что творился в ее голове. Может, им удастся разобраться в этом вместе. Мёрке вспомнила свой последний осенний карнавал в Тэнгляйхе и стихийника, который внезапно пригласил ее на танец в надежде, что она его не узнает. Все время она была начеку, ожидая подвоха или жестокой шутки. Но этого не случилось. Он лишь поклонился Натт на прощание, очень долго не выпуская ее руку из своей. Мёрке хорошо запомнила этот момент и грустные светло-карие глаза в прорезях маски. Только сейчас она начинала понимать значение его поступков и слов. Она была готова отступиться после первой же трудности, вставшей у нее на пути, в то время как Фирс ждал и ревновал годами.
Девушки подъезжали к развилке. Дредхосты внезапно сбавили скорость и начали двигаться с явным усилием, словно превозмогая невидимый барьер, пока, наконец, не замерли. А еще через секунду синхронно рухнули наземь, увлекая за собой повозку. Янта кубарем выкатилась вслед за лошадьми в грязь, а Мёрке и Мьюл больно ударились о деревянный пол фургончика. Некромантка почувствовала неприятное жжение на покрытой метками ноге.
Сквозь завесу дождя неровным строем вышагивали облезлые трупы похороненных на перекресте негодяев — все разной степени разложения. Они неумолимо приближались к испуганным девушкам. Ногу лаборантки вывернуло под неестественным углом. Она попыталась привстать, но тут же рухнула обратно в грязь, издав полный боли и страха стон.
— Минус одна, — прошептал в голове мерзкий голосок зубастого двойника. — Что будешь делать, Натт Мёрке? Как ты справишься без своего братца?
Некромантка с неподдельным ужасом осознала, что ремень вместе с гравштайном, жезлом и сферами она оставила в комнате. Демон и не думал сдаваться. Он следил, выжидал и напал в самый подходящий момент.
— Поиграем? — голос доппельгангера изменился и превратился в детский.
Мертвецы тем временем сжимали их в кольцо. Мьюл дрожала, цеплялась за плащ преподавательницы, и напевала колыбельную банши:
Но у человеческой девочки больше не было прежней демонической власти. Янта вовсе потеряла сознание от боли. А Мёрке тщетно хватала рукой воздух на месте крепления кинжала.
— Спи, несчастный, засыпай, — передразнил невидимый ребенок, и нежить двинулась в атаку.
Мёрке бросила сознание глубоко в недра земли в поисках силы. Где-то в толщах почвы старые, перемолотые в муку кости ответили на призыв и поделились с некроманткой крупицами энергии. Однако ее хватило, только чтобы замедлить мертвецов. Густой туман, поднимавшийся от самой земли, тормозил нежить, давая возможность продумать дальнейший план действий. Тучную лаборантку девушкам не утащить — дредхосты объяты магическим дурманом. От Мьюл толку мало: инквизитор запретил ей пользоваться магическими артефактами до начала учебного года. Банши потянулась дрожащей рукой в карман, достала зеркальце с красивой гравировкой в виде солнца и позвала Форсворда:
— Синд!
— Мьюл, я занят. Что за срочность? — недовольно ответил инквизитор.
— Кажется, мы погибнем через несколько мгновений. Прости меня за все. — Зеркало подернулось рябью.
— Где вы? Мьюл, где… — Изображение Синда пропало, и Мьюл бережно убрала магическое устройство в карман.
— Он не успеет, — проговорила Мёрке. Ее руки тряслись от напряжения, пока она держала магическое марево, сквозь которое медленно, но верно пробирались мертвецы.
— А если снова вызвать баллтрэ и улететь? — в отчаянии предложила банши.
