черного пороха. Но если в ручной гранате можно корпус отлить рубчатым – «ананаской», или клепать их цилиндрическими из тонкого железа с надеваемой рубчатой чугунной «рубашкой», как в советских довоенных гранатах, то в мортирной бомбе такой корпус не отлить без потерь в баллистике.
А так заманчиво иметь шрапнель… Но с ней придется еще экспериментировать. Технологии тут для производства вышибного снаряда не те, совсем не те.
И обязательное условие поставил я мастеру заранее: никаких скульптурных финтифлюшек пока – стволы гладкие, но чтобы на каждом стволе сверху казенной части можно было выгравировать герб Наварры и надпись «Последний довод короля» билингвой: на эускара и латыни. Имя мастера и год изготовления приказал сразу отливать на торцах цапф. Для истории.
– Чтобы и через сто – двести лет никто не оспорил ваш приоритет, мастер Оливер, – поднимал я градус гордости в нем, и ему это нравилось.
Чертежи перспективных лафетов и упряжек мы рисовали совместно. На что времени ушло больше, чем на сами орудийные стволы, потому как я играл в «озарения» и еще в это…
– Ты просто гений, Уве, но если сделать еще вот так… как ты думаешь, получится?
Мастер просто балдел от такого обращения с ним.
Все же с бумагой как-то привычней работать, чем с пергаментом. И быстрее получается. Да и жаба не так душит за испорченные листы.
И про порох поговорили. Он в огнестреле – самый главный.
– Сир, чем вас наш пульхер не устраивает? – Мастер даже не понимал моих метаний. – Все с ним работают.
– Да тем, что он или слишком медленно горит, или слишком быстро, практически взрывается.
– Ну, так дело с серой имеем – камнем дьявола, – изрек мастер средневековую мудрость.
Нет, я так скоро с ума сойду: мастер – умный, образованный человек, практик замечательный, а такую пургу начинает временами нести, что хоть стой, хоть падай…
– Уве, кто создал небо и землю?
– Господь наш Творец и Вседержитель, – заученно ответил литейщик.
– То есть ты признаешь: все, что есть на земле и в недрах ее, создано Господом Богом – творцом всего сущего?
– Это же очевидно, сир.
– Тогда какого черта ты мне тут про «камень дьявола» распинаешься?
– Так монахи говорят, сир, – ушел Уве в несознанку.
– А самому подумать?
– Будешь много о себе думать, додумаешься до того, что за тобой придут шеффены с веревкой, – ответил мне мастер затухающим голосом и опустил голову.
– Здесь за тобой никто не придет. Здесь власть и суд – это я. Тебе это понятно?
– Понятно, сир, только еще и церковь тут есть. И инквизиция.
– Перестань бояться собственной тени! – прикрикнул я на него.
А сам отметил, что в ближайшем будущем крайне необходимо провести агитационно-разъяснительную работу с Аиноа и ее настоятелем церкви в Эрбуре о соблюдении режима секретности. А с богословия пора переходить на школьный уровень физики. Предметно-понятийный.
– Мастер Оливер, ты в печь суешь целое бревно?
– Нет, сир.
– На дрова рубишь?
– Да, сир.
– И как ты дрова складываешь в печи?
– Когда колодцем, когда шалашиком. А какое это имеет…
– …отношение к пороху, ты хотел сказать?
– Да, сир.
– Самое прямое. Что общего между порохом и дровами?
Мастер задумался, что-то там проворочал у себя в мозгах, но догадался:
– Они горят, сир.
– Именно, – поднял я палец к потолку. – И что лучше горит: бревно или сложенные в колодец дрова?
– Сир, это и ребенок знает, что дрова и загораются быстрее, и горят веселей.
– А солома как горит?
– Солому разве что на первоначальную растопку можно использовать, и то… прогорает она быстро.
– И… – Я подождал, пока мастер подумает сам.
