— Кэйт, ты меня слышишь?
— Да, — тускло, словно далекое эхо, ответила диспетчер.
— Сейчас придет смена. На сегодня все. Тебе надо отдохнуть.
— Да, — тихо отозвалась Кэйтлин.
— Надо идти, — он слегка потряс ее.
— Да, — кивнула она, неожиданно встрепенувшись, будто распластанная лягушка от удара током. — Сейчас. Три минуты. Я должна сохранить данные и ввести код деактивации своего присутствия.
— Хорошо. Я подожду тебя снаружи. Сама дойдешь?
— Да, — ровно прошелестел голос второго лейтенанта Кин.
— Точно?
— Да. — Она приложила руку к панели управления, включая монитор.
— Хорошо. Я там подожду.
Адъютант открыл дверь личной кабины диспетчера, одной из многих в зале, и вышел в коридор. Он не хотел, чтобы миниатюрная, выросшая у него на глазах дочь его первого капитана видела слезы, застывшие в уголках глаз. Ему хотелось совсем не по уставу прижать ее к своей груди и дать выплакаться. Он вспомнил, что в читанных давным-давно книгах в таких случаях герой частенько доставал сигарету, курил, и ему становилось легче. Адъютанту за всю свою жизнь не доводилось не то что курить, но даже видеть сигарету, однако сейчас он пожалел, что не может прибегнуть к этой старой земной уловке, чтобы обмануть сознание.
Между тем тонкие пальцы Кэйт быстрее обычного порхали по виртуальной клавиатуре. Она действительно вывела на монитор окно с запросом пароля выхода из системы — ежедневная обязательная процедура при окончании смены, — но вдруг, точно что-то вспомнив, девушка активировала каталог информации, полученной с разведывательного шлюпа. Практически не всматриваясь в названия, она выбрала один из файлов, поднесла к нему считывающее устройство закрепленного на ее запястье персонального компьютера. Затем, не дрогнув ни единым мускулом, закрыла файл и запустила команду «Уничтожить».
— Ты там как, Кэйт? — послышалось из-за двери.
— Да. — Она в две секунды ввела заученный код и нажала «пуск».
На пороге уже стояла сменщица.
— Второй лейтенант Кэйтлин Кин пост сдала.
Эргез смотрел на ликующую толпу. Да, пожалуй, с вознесением Пророка это он хорошо придумал. Кому теперь придет в голову сомневаться в истинности его слов?
А если Творец Небесный с этим не согласен, что может помешать Всемогущему дать знак своему верному рабу? Глаза, уши и душа повелителя истинно верных открыты для слов Творца Вселенной. Пока что Предвечный внушил ему поступить так, как он поступил, и тем самым явил благоволение наследнику Пророка. Эргез взмахнул знаменитой саблей Аттилы над головой, срывая лавину еще больших восторгов.
Одна лишь незадача: этот вождь никчемного племени и его люди… Лишь они сейчас знают, что сосунок, убитый внутри небесного гонца счастливой вести, называл себя Эдвардом Нолланом. Если начнут болтать — все может окончиться плохо. Ну не мог Пророк вознестись к престолу Отца своего, Потрясателя Вселенной, едва ли не в обнимку с врагом рода человеческого! Не мог! Один лишь слух об этом подорвет веру многих.
Эргез вскочил на скакуна, поднял его на дыбы и, огрев витой плетью, пустил в галоп. Гвардейцы неслись за ним, не отставая. Теперь перед ними мчал не просто один из халифов, могущественный и вернейший, а сам Владыка истинно верных!
Отъехав подальше в лес, новый повелитель державы Пророка дал коню волю, и тот очень скоро перешел с яростного галопа на шаг.
— Приблизься, — велел Эргез начальнику стражи.
Тот безмолвно повиновался.
— Слушаю тебя, Всевеликий, — наконец произнес он, почтительно снимая шлем и открывая лицо.
— Сколько лет ты служишь мне верой и правдой?
— Двенадцать, о мудрейший. Пророк велел мне хранить вашу драгоценнейшую жизнь и покой, и все годы для меня не было задачи более почетной и радостной. Я счастлив, что сегодня могу сказать об этом.
— Да, ты прекрасно служил. За эти годы из простого воина стал командиром отряда, а теперь станешь верховным командиром гвардии.
Телохранитель постарался скрыть радость, и, когда б не острый глаз Эргеза, отмечающий едва заметные движения, можно было бы сказать, что ему это удалось.
— Я думаю, ты способен на большее.
— Я верно служу, мой господин.
