— А-а-а-а-а!!! — Вторую подушку я отправила уже не в камеру, а в сторону динамиков, из которых раздавался голос. На этот раз прицел был сбит, из- за чего снаряд не пролетел даже двух метров — рухнул рядом с кроватью.
— Ну, а что ты хотела? Привыкай, красотка. Ты в крупнейшем шоу во всей мультивселенной, — поддакивал начальству Колобкович. — Сейчас вас шестьсот шестьдесят шесть участниц, после этого эфира останется пятьсот пятьдесят пять. Все зависит от голосования зрителей, и после каждого следующего отбора вас будет все меньше и меньше. Поэтому уж постарайся выглядеть презентабельно, от этого твоя жизнь зависит!
— Что, плазмоиду скормите? — всхлипывала я, вытирая глаза пододеяльником.
Желейный ведущий медленно подкатился ко мне, булькнув своим внутренним содержимым, и еле слышно произнес:
— Электродриады страшнее, а уж про орунгов лучше совсем промолчать. Если повезет, то в рабство продадут, а нет — на органы. Хотя есть и позитивный сценарий: те ведьмочки, которые доживают до последней сотни, обычно даже умудряются домашними зверушками устроиться по высокооплачиваемому контракту, а иногда и замуж выйти.
— Я буду жаловаться, это явно противозаконно. А как же права человека? — Мой мозг явно отказывался воспринимать окружающую реальность и понимать, что вокруг меня теперь новый, безумный мир.
— Какие права? Какого еще человека? — не понял шар. — Тут таких гуманоидов, как ты, раз-два и обчелся. Ваша органическая вселенная самая малочисленная. Поэтому у тебя даже шансы добраться до финала есть — считай себя экзотическим говорящим зверьком!
Супер! Вот только животным я себя в этой жизни еще не ощущала. Студенткой была, учительницей химии была, даже брошенкой с наставленными рогами была, а вот зверьком еще никогда.
— А победить? Как победить в вашем дурацком конкурсе?
Сейчас я перебирала в памяти все задания из земных аналогов подобных мероприятий: там надо было ходить в купальнике, говорить что-то о мире во всем мире, переспать с главным судьей… При мысли о последнем воображение живо представило то, что могло бы быть этим судьей.
Меня чуть не вывернуло. Шипы, слизь, чешуя… уж лучше ледышкой в бокале плазмоида.
Наверное, эта мысль четко отразилась на моем лице, потому что откуда-то сбоку прилетела плоская платформа со стоящим на ней стаканом воды.
— Пей, а то зеленая вся, — командно приказал начальник. — Я уж подумал, цветопередача у камер сбилась.
Воду выпила залпом, надеясь, что та отравлена. Авось откинусь, и все эти ужасы закончатся.
— Так как победить? — повторила вопрос после последнего глотка.
— Пройти все конкурсы. — Колобкович отплыл от меня и теперь явно готовился продолжать эфир. — Обойти всех конкуренток. Некоторые сами отсеются, другие могут сыграть в ящик, если приложишь к этому руку. Сразу предупреждаю — слизняков лучше травить, им телесные раны обычно побоку. Слишком высокая регенерация тканей. С Электрами и водяными лучше не связывайся, они в основном после полета в открытом космосе и так дохнут. Там вообще редко кто выживает, за исключением эфемерных рас. Но ты не переживай, если рейтинг высокий поднять сумеешь, мы тебе скафандр найдем. Необязательно новый, но, возможно, даже без дырок.
Дальше я слушать не смогла, начала задыхаться. Теорию вероятности помнила хорошо, поэтому и шансы свои на выживание оценивала здраво. А именно их отсутствие. Точнее, один к шестистам шестидесяти шести, что равнозначно нулю.
— Да чтоб вы окочурились тут все со своим конкурсом, — в сердцах прошептала я, даже не подозревая, как близка к правде. Участие в этих фантасмагорических гладиаторских боях меня не вдохновляло. — Мама, роди меня обратно! — вытирая последние слезы, попросила я.
Глава 2
— Леночка, улыбнитесь, мы возвращаемся в эфир, — пропел дотошный голос Колобковича.
— Надеюсь, мой предсмертный оскал гиены распугает всех ваших зрителей, — с ненавистью выплюнула я.
— Итак, возвращаемся в эфир, пять, четыре, три, два…
Внезапно странное шипение, напоминающее звук выпущенного газа, заглушило команды начальничка этого дурдома, а дальше помещение оглушил кашель, хлюпанье, хрюканье и явно ругань на незнакомом языке, ибо орал начальник громко и с чувством, да так, что Колобкович покраснел и вспотел. Я искренне понадеялась, что этот гад сейчас подавится и откинется, а меня вернут в родную колыбель.
В наступившей тишине отчетливо слышала, как бешено колотится мое сердце. Неизвестность пугала и давила на нервы. А когда звук ломающейся стены, скрежет металла и звон бьющегося стекла внесло в студию вместе с непонятным объектом, похожим на шаттл из фантастических фильмов, крик раздался просто оглушительный. И только через мгновение я поняла, что с моих губ не сорвалось ни звука, поскольку была напугана до обморочного состояния. Мастерски визжал Колобкович.
